«Хобби»

Славка вышел на берег и остановился. В этот ранний час особенно остро пахло морскими водорослями и тиной. Он опустил на землю брезентовую сумку и сбросил сандалии. Хрустящая галька под ногами еще хранила ночную прохладу.

Сегодня Славка надеялся выловить каменного краба и снять его на цветную пленку. Подошел мальчишка лет десяти в трикотажных девчачьих трусиках. Он был просмолен до черноты, словно его только что вытянули из домашней коптильни.

– А, Боцман! – улыбнулся Славка. – Поищи-ка, парень, какую-нибудь жестянку посолиднев. Будем крабов варить...

Славка скинул штаны, натянул на ноги ласты и, поплевав в маску, растер пальцем стекло, чтобы не запотевало. Зашел по колено в воду, поежился. Ночной ветер угнал в море теплую воду.

Подводное ружье Славке заменял небольшой сачок из мелкоячеистой хамсовой сетки. Говоря же языком самого хозяина, сетка была анчоусной. В сущности, это означало одно и то же, но второе название казалось ему более романтичным. По той же причине обыкновенную скумбрию он торжественно именовал макрелью. В этом слове ему чудился пронзительный блеск и рокот Атлантического океана. Таков уж был Славка...

В Зете, маленьком черноморском селений, к нему успели привыкнуть, как привыкли к треску цикад, к заплескай морского прибоя и крику чаек. Если январь приносил с собой бесконечные дожди и нордовые ветры, а март – цветение миндаля, то август знаменовался прибытием Славки.

Из-под красной, обожженной солнцем кожи у него проступали выпуклые сплетения мышц, и некоторые находили, что Славкин торс напоминает ярко раскрашенный муляж человека, знакомый со школьных лет по урокам анатомии. От ветра и соленой воды его лицо, спина и плечи так шелушились, будто он только что переболел скарлатиной. Кожа на носу топорщилась прозрачными чешуйками, вызывая невольное желание пройтись по ней рашпилем.

Этого человека здесь все называли Славкой, даже дети. Курчавая светловолосая голова его была всегда наклонена вперед, и это придавало Славкиной фигуре выражение упрямой стремительности.

Прямо с дороги Славка мчался к морю, вызывая бурю линования среди местных мальчишек. Как всегда, он был без рубахи, в немыслимого вида спортивных брючишках, подвернутых до колен, и в дешевых стоптанных сандалиях. Через плечо у него висела неизменная брезентовая сумка, в которой он таскал фотоаппарат с «телевиком», удлинительные кольца и целый набор светофильтров.

Голос у Славки звучал по-петушиному высоко. Говорил он с забавной

марки, летчик составляет кроссворды, а бухгалтер клеит бумажных змеев, используя для этого черновики годовых отчетов. У Славки тоже было свое хобби. Точнее, целых два. «Зенит» и подводный мир. Вся комната у них была увешана фотографиями рыб и упрятанными под стекло водорослями. На полках и шкафах красовались высушенные крабы, морские коньки и поблескивали розовой эмалью витые раковины. Это был его второй мир, совсем не похожий на тот, где постоянно приходилось иметь дело со сверхбольшими нагрузками и сопротивлением материалов...

Крабы ходят боком

Рыбы имеют обыкновение плавать головой вперед, рак передвигается в противоположном направлении, а крабы отвергают и то и другое – они предпочитают ходить боком. Принимая во внимание, что эволюции свойственна целесообразность, Славка пытался разобраться в этой странной особенности крабов. Почему именно они избрали такой необычный способ передвижения? Должен же в этом быть какой-то смысл.

– Зачем тебе это нужно? – удивлялся Борис, Славкин сосед по квартире в Зете. – Это же не имеет никакого отношения к твоему делу.

Славка действительно не знал, для чего это нужно, он просто испытывал потребность разгадать маленький секрет природы. Но Борису в таких случаях он отвечал туманно и многозначительно:

– Отчего же? Вот структура пчелиных сот, говорят, помогла инженерам создать геодезический купол...

– Кумпол, кумпол, – передразнивал его Борис – Лучше бы нашел способ, как из морской капусты самогон гнать. Это – дело!

Сейчас, уверенно работая ластами, Славка плыл в открытое море. Вода подкрашивала доступные глазу предметы в прозрачно-голубоватые тона. Справа, обгоняя Славку, хвостатой кометой проносился косяк хамсы. При ярком солнечном освещении казалось, будто рыбешки излучают робкий фосфоресцирующий свет. С другой стороны наперерез им плыла стая черных монахов– небольших рыбок с раздвоенными, как у ласточек, хвостами. Где-то впереди оба косяка сталкивались, но, не нарушая строя, пересекали друг друга, точно два скрестившихся луча: серебристый и чернильно-лиловый. Было похоже, что движутся не живые существа, а бесплотные тени, рожденные подводной галлюцинацией.

Течение образовало на песке волнистые складки, и от этого дно казалось гофрированным. На осклизлых валунах часто попадались рапаны – самые крупные раковины Черного моря. Некоторые «любители» из местных вылавливали их и продавали заезжим курортникам по гривеннику за штуку. Славка раздавал их даром. Он сыпал ракушки пригоршнями в подол или в шляпу, в зависимости от того, кто перед ним стоял. Раковины он собирал потому, что они нравились людям. Да и вред рапаны приносили немалый. Этот хищный моллюск, завезенный на днищах судов из далеких южных морей, начисто перевел устриц и съедобных мидий.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• …
• 13
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.