На уровне сердца

– Двадцать восемь минут. Я засек, – Сергей щелкнул по часам.

Чернов дотронулся до его плеча:

– Давай чертеж. Я зайду к начальнику.

...Грохот цеха остался за стенами конторки.

– А, комсомол! Заходи. – Макаров подвинул стул. – Присаживайся. С чем пришел?

– Вот. – Юрий подложил ему чертеж. – Схема автоматической блокировки для транспортеров.

– Ага, знаю. Мои электрослесари сработали. Так? – Чернов кивнул. – Пустое дело, Юрий. Экономия– на грош, а хлопот – выше головы...

– Да как же на грош – побольше!

– Ну, будешь ты мне говорить!

– Буду, –сказал Юрий, припоминая лица ребят. – Буду. Тут дело не столько в экономическом эффекте, сколько... – Юрий замолк, отыскивая нужное слово, – в моральном.

– Это что еще за эффект? – усмехнулся Макаров.

– Ребята ломали головы, спорили, работали. Вы думаете, в следующий раз они станут что-нибудь разрабатывать? Не станут! Скажут, опять Макаров отмахнется. А может, у следующего их рацпредложения будет эффект в миллион рублей, а?

Макаров хмыкнул, поскреб щетинистый подбородок.

– Слушай, не морочь мне, пожалуйста, голову. Пустое это дело, и нечего вокруг него словеса разводить...

Из конторки начальника Юрий вышел злой. «Не убедил, не сумел доказать... – обругал он себя. – А дело ведь ясное. Ладно, пойдем в бриз. Только нужно подготовиться получше. Не может быть, чтобы не поддержали!..»

Два следующих вечера кабинет комитета комсомола превращался в конструкторское бюро. Папиросный дым повисал под лампочкой; ерошил волосы и отстаивал каждое свое предложение Юрий Матросов, шевелил губами над расчетами Сергей Яроцкий, спорил с Черновым Ходько.

А еще через два дня, возвращаясь домой после шумного обсуждения в бризе, Юрий подумал, что один он вряд ли чего-нибудь смог бы добиться. Ребята доверили ему защищать их предложение, и он успешно справился с задачей только потому, что они как бы передали ему свою силу. Он не имел права отступить, обмануть доверие Яроцкого, Матросова, Ходько, всей дружной бригады электрослесарей. Чернов вспомнил, как часто завидовал он энергии, напористости Володи Го-рячкина. И сейчас подумал, что эти качества, необходимые для комсомольского руководителя, появляются от чувства ответственности и ощущения силы, которую передает ему коллектив.

* * *

...Сначала «татра» катилась по узкому коридору, прорезанному стальными ножами бульдозеров. Пахло набухшим снегом, талой водой. Незаметно машина выползла из логова зимы. По краям дороги – голые серые глыбы да тундровый мох – красный, сизый, черноватый. Потом были березки – тоненькие, беззащитные, с прозрачной резьбой клейких листиков, однобокие сосенки, отвоевавшие право на жизнь у бездонной полярной тьмы. Озерки глубокой темно-синей воды. Была весна и весенняя дорога – со смешливыми поворотами, с сухой бетонной пылью, с терпко пахнущими придорожными кустами.

Наверху, на тысячеметровой высоте, где и летом – зима, живут строители рудника. Юра Чернов пробыл у них два дня – смотрел, как они работают, провел комсомольское собрание, стучал костяшками домино, обедал за общим дощатым столом. Теперь, спускаясь в долину, в город, он вспоминал ребят в футболках и рябых тельниках, а гимнастерках и ковбойках и думал о том, что настоящая романтика неощутима для тех, кто ее создает. Она в обычных, однообразных с виду рабочих буднях, когда, напялив на три пары портянок валенки, завязав тесемки шапок под подбородком, ребята С воспаленными, обмороженными лицами, держась за канат – не потеряться бы в буране! – идут на смену. И так каждый день. Когда-нибудь потом, оглянувшись издалека на эти свои рабочие будни, они поймут, что это были героические дни. А пока – какая, к черту, героика и какая, к черту, романтика, главное – раздобыть электрогенератор!..