Какою-то болен ты дрянью.

И знакам тебя я по книге иной

Иным научу препинаньям!

Нельзя не пожелать парню, взятому поэтом на перевоспитание, исправиться и найти верный путь в жизни, но в полном успехе предлагаемого метода лечения все же сомневаешься...

Неутешительным оказывается знакомство со стихами о труде: даже в наиболее ярких и интересных из них слишком велика описательность в изображении трудовых процессов, нет художественных открытий в понимании труда как могучего учителя и воспитателя, в раскрытии той тщательной проверки, которой подвергается в работе все истинное и наносное в человеке. Робость в изображении человека-труженика во весь его огромный роет мешает молодой поэзия обрести большую социальную и гражданскую значимость. Основную массу стихов молодых авторов по-прежнему приходится воспринимать с многочисленными и значительными «скидками» — на возраст, литературный стаж, жизненный опыт...

В молодой поэзии высок чисто профессиональный уровень: стихотворная техника во всех своих тонкостях доступна большинству авторов. Не скажешь, наконец, и того, что у нас мало талантливых книг. В сборниках молодых поэтов мы находим много интересных, своеобразных стихов, знакомство с автором оказывается приятным, и после чтения книги зачастую у нас не бывает к нему каких-либо веских претензий. Вернее, бывают, но это скорее не претензии, а просто пожелания, которые и высказываются-то тоном не совсем уверенным. Серьезного разговора о важнейших вопросах времени, которого так ожидали, в книге не состоялось, но почему недостатки всей молодой поэзии нужно ставить в вину именно этому, отдельно взятому автору? Он по-своему искусно высказал все, что хотел, интересно и своеобразно запечатлел свой характер, короче говоря, задачи, поставленные как бы самим собой, выполнил полностью, а на большее, дескать, он и не претендует.

Такое впечатление остается после чтения одной книги молодого поэта. Потом — другой. Но читаешь еще и еще сборники молодых авторов, которые опять-таки в отдельности не заслуживают суровых претензий, и уже не можешь не досадовать: кто-то ведь должен громко, в полный голос говорить о том, что волнует сейчас всех людей планеты, кто-то должен раздвинуть горизонты мелких наблюдений и увидеть мир шире, просторнее, масштабнее!

Шестьдесят пять авторов — участников совещания молодых поэтов в ЦК ВЛКСМ в 1961 году — найдем мы в оглавлении выпущенного издательством «Молодая гвардия» сборника «Встреча». Книга эта могла бы дать точный и отчетливый портрет времени — эпохи космических полетов и напряженной работы на стройках семилетки, атомных электростанций и коренной ломки в сознании людей. Разумеется, совсем не обязательно для этого требовать репортажей с перекрытия Енисея или впечатлений от занятий в университете культуры. Если заботы и волнения, которыми живет страна, действительно близки тебе, то причастность к своему времени будет ясно ощущаться во всем, о чем бы ты ни писал. И в том, как пышной пеной облеплены яблони (Иван Лысцов «Лебедянские сады»), и в том, как изменилась за ночь улица от внезапно выпавшего снега (Анатолий Врагин «Зима»). Правда, это не самые лучшие и выгодные для подобного разговора темы, но, с другой стороны, один только их выбор еще совсем не говорит о камерности чувств, незначительности содержания стихотворений. Выводы эти напрашиваются уже позже, когда убеждаешься, что живописание яблоневых садов ограничивается только тем, что дает основания для восторга: вот в каких чудных, красивых местах мне пришлось побывать! — а удивление перед изменившейся от выпавшего снега улицей вызвано лишь желанием бескорыстно поделиться с читателями полученным удовольствием.

К таким стихам само собой просится определение — «личные» — «личные» не по обязательному присутствию местоимения «я» — его может и не быть,— а по узости и замкнутости переживаний поэта, отдаленности их от важных жизненных проблем. Веским упреком выглядит уже сама возможность легко разделить лирику этих авторов на две резко отличающиеся части — «личную» и «гражданскую»,— когда такое деление попросту невозможно в стихах поэта, чьи личные заботы составляют неотъемлемую, глубоко прочувствованную часть забот общества. И не удивительно, что, когда авторы берутся за важные социальные темы, получаются холодные декларации, совершенно не трогающие читателя за душу при всей громкости и высокопарности их тона. Случается и другое: независимо от воли автора сложные вопросы получают в стихотворении нечеткое, иногда и просто неверное осмысление.

О тяжелой судьбе Матрены (имя, ставшее в литературе нарицательным для страдающей, много перенесшей на своих плечах деревенской женщины) Александр Говоров пишет с нескрываемым, внешне хорошо заметным сочувствием. Пригожая и в рабочей фуфайке, готовая терпеливо ходить в любой одежде, Матрена очень редко вспоминала о дорогих и праздничных нарядах:

Иногда лишь мечтала, Но, веками пылясь, По тебе тосковали Жемчуга, соболя.

Когда пришла война, все мысли Матрены были заняты беспокойством об ушедшем на фронт муже. Без колебаний она разделила долю всех деревенских подруг, заменивших мужчин на самых «неженскйх» работах. Горячей благодарности, огромной любви достойна Матрена, но, право же, высказать ей признательность хотелось бы совсем иначе, чем это сделал поэт:

Все встречаешь ты гордо,

Тебе некогда ныть,

Не смогли тебя Горе

и голод

Сломить.

Можно ответить, что здесь «виноват» размер: выбери поэт размер более длинный, ритм не создавал бы такой неуместной легкости, частушечной бойкости, и не пришлось бы заполнять строку небрежным выражением: «Тебе некогда ныть». Но случайностей в искусстве не бывает: фальшь неизбежно обернулась бы если не непродуманностью в выборе размера, то чем-нибудь другим.

И оборачивается.

Возвращается с войны муж

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.