— Я не умею! — кричу я. — Я не умею тормозить!

Молчит, улыбается. Ну и физиономия! Трактор катится в тартарары.

— Ставь свою ногу рядом с моей на педаль! Да левую, левую! Левую, я говорю!..

Педаль слабо вздрагивает под ногой.

— Теперь правую. Быстрее, быстрее!

Траки, клацая, ползут.

— Держи! — кричит парень и прыгает прямо под трактор.

— Ой, не удержу! — ору я истошным голосом.

Но парень ничего не слышит. Он не может услышать: трактор ревет, как скаженный. Траки начинают медленно ползти. Там, за трактором, — коричневый парень, а за парнем — отвесный обрыв.

Я подтягиваюсь и обхватываю какую-то толстую трубу. Теперь у меня есть опора. Педали оседают назад. Траки перестали шевелиться. Губы становятся солеными, но уже почти весело.

Я прижимаюсь свитером к масляной трубе и чувствую каждым мускулом, как дрожит под ногами запрокинутый над обрывом трактор. Наконец парень влезает в кабину, и я отдаю ему сначала левую, потом правую педаль. Мы вылезаем на дорогу — здесь строится электролиния к дальнему прииску.

— Отличный день сегодня! — кричу я. — День, день отличный!

Парень что-то делает с машиной, и она перестает так оглушительно реветь.

— Павлик, — представляется он. — Спасибо, а то б я и сейчас загорал...

Лицо у него вроде ничего, симпатичное, веснушки проступают даже сквозь бронзовый загар.

Трактор, рыча, уползает вниз, к Ягодному. Я почти бегом взбираюсь на сопку. От брусники все красно под ногами. Жарко. Склон почти голый, изредка только розетки стланика да тонкие лиловые цветы. На вершине нордовый ветер, может, с самой Чукотки, упирается в грудь, почти валит с ног. Слегка кружится голова, спиной ощущаешь глубокий распадок, отвесно уходящий вниз. А впереди, внизу, — Ягодное, один из красивейших поселков Колымы. Солнце хлещет в зеленую долину и делает дома еще белее. Солнечная, ласковая Колыма. Такой я ее еще не знала.

— Эта планета обитаема! — кричу я и машу над головой испачканным в солярке свитером. И крик мой катится по нагретой солнцем хребтине: та-а-ем-а-а!

Драга поворачивает небо

Тягучий скрежет металла — и небо струится мимо нас. Огромная четырехугольная прорезь втягивает в себя ночные пространства. Там, у невидных гор, уже холодно, пахнет дымом и хвоей лиственниц. В прорези, у высоких рычагов, — парень в меховой шапке. Тяжелые руки — на рычагах. Взгляд — на грохочущих черпаках, уползающих в брюхо драги. Он капитан, он целую смену поворачивает небо и землю…

— Вы с Владимиром Ефимычем-то виделись? — строго, не оборачиваясь, спрашивает он — Что Ефимыч, что Колыма — одно...

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.