Сипатрин рискнул, потому что его ребята четыре месяца не были дома, потому что они брали по триста центнеров сайры за ночь и не знали отдыха, потому что капитаном на «Осте» был он, Саша Сипатрин. И хоть с ним трудновато бывало на суше, в море с ним было легко.

Эти сутки капитан сам стоял у штурвала. В конце концов океану можно «делать козью морду»! «Осту» дали «добро» на вход в северный «ковш». Пожалуй, не только потому, что Сипатрин лучше других умел провести корабль между краями брекватера: в тот вечер он мог войти и так. А победителей, как известно, не судят. Да и кому-кому, а ему всегда везло, этому рыжеватому отчаянному капитану. Сухопутным людям поступки Сипатрина порой кажутся слишком дерзкими, рискованными, анархичными. От этого вокруг «Оста» и его двадцатишестилетнего капитана завихряется водоворот всяких басен и легенд. Там он выгнал с «Оста» какую-то комиссию, там совершил какой-то невероятный выход в море. Слухи о сипатринской удали рождаются на берегу. Моряки его знают по-другому. В море он сосредоточен, до угрюмости молчалив, по-настоящему, по-человечески красив. При ближайшем знакомстве Васильич, как его зовут на «Осте», и вовсе не кажется необыкновенным. Он проще, веселей, приятнее. И когда вспоминаешь легендарную историю «Оста», даже не верится, что это он брал в штормы невиданные уловы, он стоял у сетей, вылавливавших последовательно из океана мину, торпеду, авиабомбу. Стоял, убрав с палубы всю команду, и ждал, когда прибудут военные и взорвут непрошеных гостей. Да обо всем ведь и рассказывать нельзя...

А в эту сайровую путину «Ост», по мнению Васильича, просто неплохо ловил рыбу— 7 541 центнер при плане 2 800. На «Осте» собралась отважная команда: боцман Николай Иванчей, старпом Владимир Патрушев, штурман Володя Иванов, радист Ефим Маркин. Они любят свое дело, понимают море и умеют учиться на неудачах.

В прошлом году, например, «Ост» впервые вышел на сайру. Везло, как последнему утопленнику,— ни рыбешки. В тихие безлунные ночи сине горели на воде сайровые огни — цвели над океаном хрупкие букеты диковинных цветов. В туман сайровые лампы и правда напоминали васильки. «Ост» рыскал среди этой пышной иллюминации, щупал воду прожектором, завидовал. Прозрачные цветы над заливами распускались не зря: сейнеры подманивали косяки. И черпали себе сайру на борт.

— Стоп машина! Майна груз!

Зеленоватая капроновая дель прозрачно плывет в глубину. Опьяненная светом сайра сумасшествует у левого борта. И не постигает своими рыбьими мозгами, отчего увядают на левом борту синие цветы и все ярче вспыхивают на правом. Ей хочется скорее туда, где светлей. Толкаясь, клубясь, шумя водой, косяк устремляется к правому борту — прямо в сайровую ловушку.

— Вира гордень! Суши дель!

«Ост» рыскал среди удачливых букетов и высматривал, учился, наблюдал. Пять дней он с рассветом возвращался пустой на Шикотан. На шестую ночь они взяли двести центнеров, больше всех. И с тех пор всегда были первыми.

«Ост» ходит только полным ходом. В пене и брызгах. И хорошо берет рыбу — в три раза лучше других. Сейчас «Ост» отдыхает. Но скоро на мостик одним рывком снова поднимется капитан и, щурясь, усмехаясь, посмотрит за брекватер. Кто сказал, что в такой шторм нельзя выйти в море? Чепуха, в море можно выйти всегда. Полный вперед!

***

Пока верстался этот номер «Смены», сейнеры и траулеры снова вышли в океан.

Ревут свирепые зимние ветры у Олюторки и Аляски, Охотска и Владивостока. Холодным светом мерцают маяки. И над океаном под невидимыми колючими звездами тихо шелестят капитанские голоса. Капитанский час. Советуются между собой капитаны.

— Я «Напор», пропасть камбалы. Заливаюсь и бегу на сдачу. Становитесь на мое место...

— Я «Подолец»...

— Я «Ньютон»...

А на юге, у берегов Сахалина, перекликаются сейнеры:

— Я «Орджоникидзе»...

— Я «Ост»...

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.