В Ленинграде, на Моховой, 35, вечерами та же сутолока и лихорадка, что и у подъезда московского «Современника». Новый театр? И да и нет. Дом тридцать пять принадлежит Ленинградскому государственному институту театра, музыки и кинематографии, и в нем действительно уже много лет работает Учебный театр студентов. Событием учебные спектакли ни для кого, кроме студентов, никогда не были. Собирают публику, собственно говоря, пока два спектакля - «Люди и мыши» Джона Стейнбека - работа преддипломного режиссерского курса и спектакль-концерт «Зримая песня», созданный нынешними четверокурсниками. Народный артист СССР Георгий Александрович Товстоногов считает преподавательскую работу в институте делом первостепенной важности, урывает для нее все, что может, от скудного пайка времени, не занятого театром и общественными делами. Он хочет сам быть кузнецом в «кузнице кадров». Георгий Александрович сразу же согласился дать нам интервью, как только речь зашла о новинках на учебной сцене, - сразу же, несмотря на премьеру в «настоящем» театре. Неумение пластически выразить свою мысль, непонимание назначения актеров, которые в воображении молодого режиссера не более чем вспомогательный материал в театре его грез. Неразвитая режиссерская фантазия, остававшаяся без настоящего тренажа все студенческие годы, - вот беда нашего института, сказал в беседе Товстоногов. Нужно было сделать попытку перестроить воспитание молодого режиссера. И мы создали курс «синтетиков». Синтетическим Товстоногов называет курс, где решили обучать актеров и режиссеров вместе. Будущий режиссер должен пройти также и путь будущего актера, усвоить его опыт и, следовательно, понять его роль в спектакле и его возможности - такова задача. Думается, что режиссеры, прошедшие через горнило актерства, получат опыт, который облегчит им в будущем практическую работу с исполнителями, композиторами, музыкантами. Теперь о спектакле «Зримая песня». Это восемнадцать крохотных пьес или, вернее, этюдов - музыкальных и хореографических, каждый из которых поставлен студентом-режиссером «синтетического» курса, причем заняты в пьесе как актеры все студенты - и актеры и постановщики. Идея и название спектакля-концерта принадлежат Георгию Александровичу Товстоногову. «Было задумано как тренаж для режиссерского воображения - сделать зримыми любимые молодежные песни, - объясняет Товстоногов. -Ведь настоящая песня, в сущности, очень драматургична, и важно найти ее образное, зрительное решение, выразить ее собственными стилистическими средствами - это ли не достойная работа для без пяти минут режиссера?» И вот спектакль готов. Студенты B. Балашов, В. Воробьев, Б. Гершт, C. Нац, Е. Падве, В. Сошников поставили восемнадцать песен, среди которых очень много популярных: «И кто его знает» М. Исаковского и В. Захарова, «Про кита» Ю. Кима, «Песенка о дураках» и «До свидания, мальчики» Б. Окуджавы. «Болотные солдаты» - слова и музыка узников гитлеровского концлагеря, «Баллада о Мэнки-ноже» из пьесы Б. Брехта «Трехгрошовая опера» и «В лесу прифронтовом» М. Исаковского и М. Блантера. Каждая песня в спектакле перестала быть просто стихами, положенными на музыку. Незримые ее герои, едва обозначенные, выступили, как портреты из рам, обрели лицо, характер, неизвестные нам ранее подробности существования, действия. Песня стала «выпуклой», ожила. То лирические с юмором, «цветные» песни «И кто его знает», то острогротескные, черно-белые - такие, как «Песня Офелии» (слова А. Вознесенского, музыка А. Высотского). они проходят перед нами, словно кадры об очень знакомых людях и событиях фильма, оператор и режиссер которого сумели подметить куда больше, чем мы... Студенты творят свой спектакль с подъемом, радостной легкостью и какой-то беззаветной удалью, которая дается только молодости. Этим летом «Зримая песня» по командировке ЦК ВЛКСМ отправилась за рубеж, в Югославию. Да, песня действительно границ не знает... И приходит в голову вот какая мысль: а ведь перед нами ядро будущего молодого театра. Театра, который мог бы стать для Ленинграда тем, чем стали «Современник» и театр на Таганке для Москвы. Он мог бы существовать, скажем, на экспериментальной сцене при Большом Драматическом, и Г. А. Товстоногов мог бы продолжать работать со своими учениками. Правда, в Ленинграде мне говорили, что разговоры о молодом театре-уж старая песня, а результатов пока не видно. Но мне кажется, унывать рано. Как теперь известно, хорошая песня имеет чудесную способность в конце концов становиться зримой.

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.