Золотое словорусской литературы

По поводу принадлежности автора к верхам дружинного слоя Древней Руси споров нет. Превосходное знание военного дела и воинских обычаев, знакомство с польскими, кавказскими и западноевропейскими доспехами и оружием, понятие рыцарской чести, описание действий конницы – все это свидетельствует в пользу его прямой причастности к дружинному кругу.

Смелая критика действий отдельных князей; которые по своему положению и объему власти равнялись западным королям, разговор с ними .на, равных свидетельствуют о том, что автор был не в последних, а в первых рядах, киевского боярства. Киевлянином его можно считать, во-первых, по языку (без диалектизмов), а во-вторых, потому, что он прекрасно знал топографию Киева (Боричев взвоз, Пирогощая, златоверхий дворец на Горе, Оболонье). Значительно меньше ясности в вопросе о том, к какому князю был близок наш автор. Поскольку вся поэма написана в поддержку Игорю, то обычно такой вопрос даже не ставится; считается'

1 аксиомой, что автор находился в окружении Северского князя и, может быть, даже был участником несчастного похода 1185 года. Последнее мы должны отвести: описание битв могло быть сделано по рассказам участников, а самый факт наличия описания битвы в поэме не дает еще нам права считать автора ее участником. (Ведь по этому принципу Жюля Верна, автора «Путешествия на Луну», мы должны считать человеком, побывавшим на Луне.) «Эффекта присутствия» в описании битв нет.

Симпатии автора к Игорю тоже очень ограничены. Автор явно порицает князя за сепаратный и поэтому обреченный на неудачу поход, но когда Игорь убежал из плена и явился в Киев просить помощи, автор в интересах всей Руси стремился загладить его вину, выставить на первый план его личную храбрость, его желание нанести удар опасным соседям. Ту княжескую ветвь потомков Олега Гориславича, к которой принадлежал Игорь Святославич (внук Олега), автор называет Ольговича-ми, как сами потомки Олега себя никогда не называли. Из всех Ольговичей автор выделяет и восхваляет лишь одного Святослава Киевского, но это объясняется тем. что Святослав являлся как бы главнокомандующим дружинами разных князей по принципу старшинства Киева среди других русских княжеских центров. Если бы автор принадлежал к окружению Игоря Святославича Северского, то нельзя объяснить полное умолчание о Северском княжестве, отсутствие в поэме описания возвращения Игоря из плена в свое княжество. Автор – киевлянин, и для него Игорь становится видимым лишь тогда, когда он добрался до Киева.

Приглядимся к очень важному разделу поэмы, где автор обращается к русским князьям со своим знаменитым призывом стать за землю Русскую, «затворить ворота Полю половецкому». На первый взгляд кажется, что здесь названы чуть ли не все тогдашние князья. Но это только так кажется. Великие князья (Черниговский, Владимирский, Галицкий) названы независимо от их династической принадлежности, а все второстепенные, так сказать, удельные князья и князьки названы по строгой системе: поэт обращается только к потомкам Мстислава Великого, сына Мономаха. Десяток князей, враждовавших с этим «мстиславовым племенем», просто не упомянут. Это сыновья «злодея Мстиславичей» Юрия Туровского, сыновья «мачешича», образовавшие побочную ветвь. Зато к князьям «мстиславова племени», даже к самым юным, автор обращается с призывом к борьбе за Русь.

Киевский престол в это время занимали два князя-соправителя: Святослав (из Ольговичей) и Рюрик (из Мстиславичей). Автор поддерживал их обоих, так как оба они организовывали оборону Руси от половцев, но симпатии автора в поэме проявились только по отношению к Мстиславичам, к этой многочисленной княжеской ветви.

Крайне интересно отношение автора к церкви. В средневековье церковь старалась монополизировать литературу, и большинство тогдашних писателей принадлежало к духовенству. Во всем они старались провести идею божественного руководства всеми человеческими делами и упоминали бога и святых чуть ли не на каждой странице.

«Слово о полку Игореве» резко отличается от такого рода литературы. Это поэма чисто светская, рыцарская, патриотическая, без каких бы то ни было элементов церковности. Герои поэмы не молятся, не обращаются к богу, их судьбы не связаны с божественным предопределением. Больше того, автор проявил живой и даже опасный для того времени интерес к языческой романтике: русские люди не потомки библейского Адама, а внуки языческого Даждьбога; ветры не дуновение ангелов, а внуки Стрибога; Солнце не творение христианского Саваофа, а сам языческий бог Хоре.

Только высокое социальное положение могло спасти смелого поэта от преследований церковных инквизиторов.

Отвергнув божественное предопределение, автор искал причину зол современной ему Руси, истоки распрей и кровавых междоусобиц в делах человеческих, в истории русских земель.

«Слово о полку Игореве» не только вдохновенная поэма, но и мудрый историко-политический трактат, результат многолетних размышлений автора над судьбами Руси и глубоких знаний родной истории.

Автор знает и далекую эпоху славянского процветания в первые века нашей эры, называя ее «веками трояними» – по римскому императору Траяну, при котором начались торговые связи славян с империей. Знает он и трагическое поражение славянского князя Буса в битве с готами в IV веке. Намекает он и на походы славян VI века на Балканы, «через поля на горы». Но настоящим историком, не только описывающим факты, но анализирующим явления, он проявил себя тогда, когда отошел в своей поэме на сто лет назад от своей эпохи и подверг острому и тщательному разбору дела князей XI века. Он резко и беспощадно осудил деда князя Игоря – Олега Святославича, поднимавшего усобицы, приглашавшего наемные войска половцев и разорявшего «Русь. Гневно назвал он его Гориславичем – князем, приносящим горе. Он противопоставил ему князя Всеслава, который был избран на престол народом в разгар победоносного народного восстания в Киеве в 1068 году. Используя народные былины о кратковременном княжении Всеслава, автор дал ему восторженную поэтическую характеристику.

В исторической части поэт упоминает тринадцать исторических деятелей XI века и девять географических пунктов. Он отлично знал историю Руси столетней давности и, несомненно, был не только поэтом, но и историком, строго судившим князей времен «первых усобиц».

Теперь мы уже получили несколько признаков, по которым можно пытаться отыскать автора среди его многочисленных современников.

Он воин, полководец, получивший хорошее образование; он сторонник потомков Мономаха Мстиславичей. киевский боярин, независимо державшийся по отношению к князьям и к церкви. Он историк, прекрасно знавший летописи и умевший находить причины явлений путем анализа их истоков. Где же искать его нам? Куда направить свой поиск?

О князьях и боярах ХД века мы знаем лишь по отдельным упоминаниям об их делах, но ничего не знаем об их литературном творчестве (кроме Андрея Боголюбского, умершего за одиннадцать лет до похода Игоря).

Есть еще один разряд людей, о которых мы кое-что знаем, – это летописцы, авторы хроник, по которым мы изучаем дела и дни Древней Руси.

В XII веке летописи велись в каждом большом городе; почти каждый князь хотел видеть свои деяния описанными в летописях на память потомкам. Далеко не все летописи дошли до нас. Но все же в древних рукописях сохранилось летописание Киева, Чернигова, Владимира, Новгорода, Пскова, Галича, Рязани и некоторых других княжеских центров. Летописцы были субъективны, они своим пером служили каждый своему князю, и поэтому их легко опознать.

Имена летописцев в большинстве случаев нам тоже неизвестны и определяются предположительно, по косвенным данным.

Для наших целей очень важна сводная киевская летопись, законченная в 1198 году (она дошла до нас в копии XV века). Составитель киевского свода использовал несколько разных летописей, которые он слил воедино, выбрав из каждой то, что он считал наиболее интересным, но плохо сгладив индивидуальные особенности использованных им рукописей.