Золотая баба

— Аннушка...

Управитель уже садился в свою бричку после осмотра доменного цеха когда на усыпанную шлаком площадку влетел всадник. Подняв облако пыли, он остановился возле экипажа Брови Фогеля полезли вверх.

— Ты?! — Он обеспокоенно оглянулся, словно боялся, что кто-то может подслушать.

Увидев Тихона с уставщиками, скривился и негромко сказал:

— Поедем отсюда.

И тронул лошадей. Иван пристроился рядом.

— Ну и?.. — Сам не зная почему, немец избегал прямого вопроса о Золотой Бабе. Что-то настораживало его в Иване — то ли выражение глаз, то ли какая-то неестественная, слишком прямая — как бы обиженная—посадка.

— Ну и добыл я статуй — уворовал с капища их поганского.

Фогель выронил из рук вожжи.

— Так где же она?

— Как уговорились — в лесу схоронил, в приметном месте.

— Тогда…

— Не знаю только, господин управитель, придется ли ехать за ней.— Иван запнулся.

Потом сказал через силу, глядя мимо Фогеля:

— У тебя, я слышал, с моей невестой другой уговор вышел. Ежелиде пойдет замуж...

— Молчать! — досадливо крикнул управитель и испуганно оглянулся.

— А чего мне?— как можно беспечнее отозвался Иван.— Я от людей не таю ничего.

Лицо немца как-то сразу посерело. Казалось, он стал меньше, вдавившись в кожаные подушки сиденья. И только напряженный блеск глаз свидетельствовал о том, что творится в его душе.

— Я будет думать... Я завтра скажет тебе...

Приотворив дверь, Тихон прошмыгнул в кабинет управителя. Тот даже головы не поднял. Остановившимся взглядом он смотрел на свои полусжатые кулаки. Что-то бесформенное, старческое появилось в его ссутулившейся спине, в опущенных плечах.