Заведует читальней староста политкружка Сагайте Дайоне. Она убирает со стола журналы, книги и газеты. Каждый журнал, каждую книгу, прежде чем положить на полку, Сагайте бережно обмахивает метелкой из перьев. Потом она зажигает керосиновую лампу и аккуратно завешивает полку зелёной занавеской.

- К нам сегодня старый Гринцевичус придёт, - говорит Ионас, отрываясь от книги. - Он расскажет, как жил в Америке.

За окном темнеет. С улицы доносятся приглушённые голоса, возле «рыльца слышны торопливые шаги. Вскоре в читальне собираются почти все члены комсомольского политкружка. Здесь неразлучные друзья Петерс Рутка и Владимир Каротис, румяная Алдона Янушкене и Теофилия Растене.

Восемь часов. Сагайте поднимает руку:

- Тише, начинаем занятия. Сегодня у нас продолжение беседы о том, как жили трудящиеся при капитализме. Но тут ещё не хватает одного товарища...

Раскрывается дверь, и входит Балис Гринцевичус. Он ступил на порог, постукивая валенками о половик, сбивая снег.

- Входите, дядя Балис, - приветливо говорит Ионас. - Мы все ждём вас.

Старик проходит вперёд, садится напротив Ионаса, рядом с Сагайте.

- Слово имеет товарищ Гринцевичус, - говорит Ионас. - Его рассказ о том, как он ездил в Америку за счастьем, послужит живой иллюстрацией для нашей беседы.

Старый Гринцевичус слегка улыбается. Опять иллюстрация! Полюбилось же Ионасу это слово!

- Расскажите нам, дядя Балис, прошу вас... Старик кладёт обе руки на стол, и сухое лицо его принимает строгое выражение.

- Ну хорошо, слушайте. Хоть, по совести говоря, мне хотелось бы забыть всё то, что я там видел... Лет двадцать пять назад решили мы с женой Марито уехать куда-нибудь подальше, поискать лучшей жизни. Дома у нас была нужда, полоска земли вот такая узенькая, плохая, каменистая. Из кабалы кулака Руйтиса из года в год никто на селе не вылезал. А тут жена каждый день одно и то же твердит: уедем да уедем, может, там, в заморской стране, людям лучше живётся...

Старик продолжает говорить, и перед глазами слушателей встаёт чужая, неприветливая сторона. Громадные океанские пароходы медленно покачиваются на волнах возле пристани, разноликая толпа заполняет широкие улицы и проспекты. Как много людей!... Американцы, датчане, французы, литовцы - бездомные бедняки, гонимые нуждой из страны в страну... Работы, работы!... Все они ищут одного - работы! Об этом говорят их лица, глаза, их руки.

А работы нет...

Старый Гринцевичус умолкает, опустив голову. Кажется, вчера это было, совсем недавно, протянешь руку - и коснёшься живых, трепещущих, полных горечи воспоминаний прошлого.

Все молчат. Петерс сочувственно смотрит на Гринцевичуса. Притихла шумливая Алдона, и Марыся, нахмурив тёмные брови, упрямо думает о чём-то своём. Ионас хорошо понимает настроение старика и поэтому предлагает:

- Может, перерыв устроим? Как думаете, товарищи?

- Можно, - подхватывает сметливая Сагайте, - а то ребята, наверно, курить захотели...

Перерыв. Петерс и Владимир закуривают сигареты. Ионас встаёт и прохаживается по комнате, от угла к окну.

За окном слышен шум машины. Яркий, текучий свет фар на минуту врезается в окна читальни, отчётливо видна улица, за окном - голубой снег, мохнатые деревья, прямые провода телеграфа, протянутые от столба к столбу.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.