Зимним вечером

Старик Гринцевичус сидит за столом, слушает Ионаса и в то же время рубят сечкой табачные листья. Сухое лицо его, казалось, вобрало в себя тусклый, зеленоватый отблеск листьев. Он искоса поглядывает на Ионаса.

- Значит, говоришь, ждёте меня вечером? - спрашивает старик юношу.

- Очень ждём, дядя Балис, - отвечает Ионас. - У нас в кружке будет беседа о том, как жили, да и сейчас ещё кое-где живут трудящиеся при капитализме, ну и вы будете... - Ионас запинается, подыскивая нужное слово, - ...будете, как бы сказать, живой иллюстрацией.

- Как это иллюстрацией? - удивляется старик.

- Это, дядя Балис, когда в книге пишут о чём-нибудь, то картинки рисуют, - говорит Ионас. - Вот эти картинки и есть иллюстрация.

- Скажешь тоже, - старик усмехается, - картинку какую выискал!

Ионас старается сдержать улыбку. Угловатый, сутулый, с глубокими, словно каменными, морщинами на худом, костистом лице, Балис Гринцевичус совсем не похож на картинку.

- Хорошо, - соглашается старик, - приду. Склонившись над столом, он снова стучит своей сечкой.

Когда Ионас вышел во двор, он встретил здесь Марысю, дочь Гринцевичуса. Вот это картинка, ничего не скажешь! Девушка стоит возле сугроба, растирая обеими руками щёки.

- Никак, отморозила!? - спрашивает Ионас.

- Нет, просто хочу румяной быть, - смеясь, отвечает Марыся.

- А я с твоим отцом беседовал, обещал он нынче к нам на занятия политкружка придти.

- Ну? Неужто согласился?

- А тебя что удивляет?

- Ничего. Просто не любит отец вечером из дому выходить.

Ионас поправляет кожаную сумку. Пора идти. Марыся накидывает на голову платок.

- До вечера, Ионас.

- До вечера. Дороги. Широкие сельские большаки, узенькие лесные тропинки. Сколько раз довелось пропагандисту райкома комсомола Ионасу Радотису ходить по ним в осеннюю непогодь, в зимнюю вьюгу или весной, когда с гор бежит большая вода, затопляя на своём пути все овраги и канавы!

Не было случая, чтобы Ионас опоздал на занятия политкружка. Какая бы ни была погода, он всегда придёт во-время, разложит на столе свои книги и тетради и, поглядывая на часы, ждёт слушателей.

В читальне топится печка. Пахнет смолистыми сосновыми поленьями. Под портретом Ленина прикреплены еловые ветви.