Колнаб

В 1921 году, после окончания гражданской войны, я готовился поступить в МГУ изучать астрономию. Было мне тогда 17 лет. Вместе с родителями мы жили в трех километрах от Ярославского вокзала, в холодном вагоне, и ходить на занятия приходилось пешком. Уже с пятнадцати лет я увлекался удивительным предметом и накопил научные наблюдения переменных и падающих звезд. Еще до поступления в университет мы создали Московское общество любителей астрономии и в нем – коллектив наблюдателей – КОЛНАБ, – участниками которого были мои 15 – 17-летние друзья, а я в течение десяти лет был его бессменным председателем. Мне очень хочется, чтобы сегодняшняя молодежь .представила себе те трудные и вдохновенные годы и нас, подростков, одушевленных любовью к социалистической Родине и к науке.

Наши собрания происходили в МГУ. В сентябре 1921 года членам общества был представлен В. Г. Фесенков – начальник экспедиции, человек среднего роста, молодцеватого вида. О нем мы пока еще ничего не знали, но скоро он стал известен как неутомимый организатор науки и выдающийся ученый. На этом собрании членами общества были избраны мои друзья – Павлик Паренаго, Гутя Тюрк и я.

Павлик был умный и веселый человек, необычайно трудолюбивый и крайне преданный науке. Однажды он обменял свою комнату в каменном доме на Москворецкой набережной на комнату в деревянном доме столетней давности, чтобы не тратить время на езду, так как этот дом находился на территории обсерватории, можно было отдавать больше времени науке. Впоследствии Павел Паренаго стал выдающимся ученым.

Моим большим другом был в то время замечательно добрый Гутя, Густав Густавович Тюрк. Узнав, что мы живем в пустом вагоне и у нас нет даже стула, он нашел у себя на чердаке исправный стул и пешком принес его от Садово-Сухаревской до нашего вагона, стоявшего на путях Москвы-третьей. Он подарил мне астрономические книги: с ним я впервые попал в Москве на спектакль МХАТа «Горе от ума», где раз в неделю с ночи устанавливалась длинная очередь в кассу за билетами. Вместе с ним мы посещали собрания общества, наблюдали в бинокль блеск одних и тех же звезд...

Секция популярной астрономии заслушивала доклады, рассчитанные на учащуюся молодежь и на распространение астрономических знаний в массах. Коллектив наблюдателей – КОЛНАБ – вел научные наблюдения. Мы собирались в тесной комнатке геологического здания МГУ. Изредка у нас появлялись уже тогда известные ученые: Д. О. Святский и Н. А. Морозов, знаменитый шлиссельбуржец, по книге которого «Функция» я изучал высшую математику. Помню, как я, трепеща от гордости и страха, совсем недавний школьник, любитель астрономии, делал доклад. Святский рассказал о ведущихся им исследованиях астрономических явлений по русским летописям. а Николай Морозов-Шлиссельбургский – историк астрономии в России – о своей потрясающей работе. Он построил графически хронологию разных древних царей и нашел якобы совпадение их друг с другом, откуда заключил, что Рамзес П. Моисей и другие – одно и то же лицо, что древней истории не было, а это разные рассказы об одном и том же: об истории Византии в эпоху ее завоевания крестоносцами.

Я, столь восхищенный другими его трудами, при всем благоговении к нему заявил: «Как же так? Разве мировая культура могла развиться так скоро, что вы все многотысячелетнее развитие укладываете теперь в несколько столетий?» «Ну, что ж, это и хорошо», – ответил мне Морозов.

В своем дневнике я записал о нем: «Он ужасно простой и симпатичный, простился со мной за руку!»

Мы, юные, благоговели тогда перед научными авторитетами. Н. А. Морозов был в 20-х годах председателем Общества любителей мироведения в Петрограде. Деятели этого общества с ревностью смотрели за возникновением и развитием в Москве моего КОПНАБа, они не хотели уступать первенства. Позднее, когда мы побывали в Петрограде, мы подружились, и в 1921 году они напечатали в своем журнале мой первый обширный обзор новостей астрономии за 1918 – 1919 годы – на основе журналов, которые я получил от известного французского астронома тех лет Фламмариона.

Это была совершенно новая идея – КОЛНАБ: нам следовало организовать и согласовать работу разрозненных и произвольных любителей наблюдений небесных светил по научной программе, обеспечивая взаимоконтроль, плановость работ и больший выход данных.

Знания – в массы – это была одна из главных задач нашей астрономической секции. Работа велась на общественных началах. У нас не было ни бумаги, ни денег, ни машинистки, ни машинки. Чем могли обладать тогда мы, голодные и безденежные пятнадцати – семнадцатилетние мальчики, страстные любители астрономии, чем, кроме энтузиазма? Помню, я был восторжен и всегда вдохновен, писал стихи о звездах и друзьях. Моей молниеносной деятельности по созданию КОЛНАБа – организации, совершенно-новой в истории любительской астрономии, благоприятствовала природа. Всего лишь в середине сентября я вошел в общество, а 16 октября должно было состояться полное лунное затмение, видимое в Москве с начала вечера! Великолепный шанс доказать преимущества организованных коллективных наблюдений. Для разработки научной программы я привлек профессора МГУ Блажко и студентов старших курсов. Мы мобилизовали все наблюдательные пункты Москвы, все телескопы и работали по заранее составленной и захронометрированной программе. На счастье, погода была безоблачной, и мы получили много ценного научного материала, который вскоре был опубликован в «Известиях» Общества любителей мироведения.

Важнейшей проблемой для КОЛНАБа было создание обсерватории в Москве – открытой и доступной площадки с широким горизонтом. В поисках подходящей площадки мы с Гутей Тюрком обошли всю Москву. Ход на крыши высоких домов всегда был через чердак, и хозяйки, беспокоясь за сушившееся там белье, устраивали нам всякие препятствия, не пускали на чердак.

Нам нужен был также хотя бы небольших размеров телескоп. Тюрк предоставил свою 50-миллиметровую трубу и самодельный телескоп, пожертвованный вдовой одного любителя. Наконец, Тюрк получил от директора школы, где он учился, разрешение хранить в кладовушке свои телескопы. Ночью их можно было выносить на большую асфальтированную площадку с открытым горизонтом. Этой «Первой обсерваторией КОЛНАБа» мы пользовались до 1932 года, пока не произошла кража со взломом и телескопы не были похищены.

Важной была проблема публикаций трудов КОЛНАБа, тем более, что в обмен на собственный печатный орган из-за границы можно было получить труды других обсерваторий. В 1923 году мне удалось создать бюллетень КОЛНАБа, и я был его главным редактором много лет. Издание было тонкое и лаконичное, но на него ссылались даже в научной литературе.

В обмен на наш бюллетень публикуемых трудов КОЛНАБа иностранные обсерватории присылали свои издания, которые стоили бы огромных сумм, если бы мы их покупали. Несмотря на все трудности, наша научная работа приносила заметную пользу в развитии астрономической науки молодой Советской республики. Много потом будущих ученых вышло из этого общества любителей астрономии.

По образцу нашего КОЛНАБа впоследствии возникли подобные общества и в других городах. Их организацию и новаторскую идею, положенную в их основу, я считаю одним из главных моих вкладов в создание советской науки.

О моде в науке

Наука испытывает на себе различные влияния. Одним из них, и очень важным, является запрос нашего государства, запрос Родины в помощи нашему строительству в области хозяйства, индустрии и культуры. Здесь все ясно. Но хочу обратить внимание молодежи, той, которая начинает участвовать в развитии наук, на проблему влияния моды. Мода существует и в науке так же, как она существует в ношении одежды. Хорошо, когда молодежь одевается по последней моде. Но будет недопустимо, если в науке все будут заниматься одним и тем же, потому что «это модно».

Естественно, что после какого-либо важного открытия у многих возникает желание проверить это открытие, углубить его. Молодежь, чуткая ко всему новому, стремится к этому, потому что «это современно». Но, между прочим, я часто вижу, что молодежь предвзято считает, что все новое совершеннее прежнего, и торопится считать это незыблемым, спешит пропагандировать это везде. Весьма нередко бывает, что применение нового метода или другая трактовка материала приводят к выводам, отличным от прежних. Часто сами авторы не претендуют на то, чтобы их вывод сразу заменил собой прежний вывод, понимая, что результат исследования часто зависит от метода, от трактовки и необходимы бывают еще длительные исследования, чтобы понять, какой же из результатов ближе к истине или, может быть, истина лежит посередине, между двумя различными результатами. В области наук, связанных с применением дорогостоящего оборудования, молодежи надо иметь в виду, что задачей ВСЯКОГО ученого – молодого так же, как и старого, – является не только «быть одетым по моде», то есть не только числиться участником разработки «модной» темы. Надо учесть, что уже достигнуто в данной теме, сколько еще людей в разных странах «набросятся» на то же самое. Надо взвесить, имеются ли у тебя шансы на успех, на возможность получить и сообщить что-то новое, да еще, быть может, на более низком уровне – из-за худшей аппаратуры или недостатка собственной эрудиции в теории.

Страна требует от нас не того, чтобы мы гнались за модой, а чтобы в ответ на средства, затраченные на зарплату и оборудование, планировалось бы и гарантировалось по возможности получение новых данных или расширение имеющихся, а не повторение пройденного.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.