Жизнь на дрейфующей льдине

Перед отъездом сюда в коридоре Института Арктики и Антарктики кто-то сказал: «СП-23 по площади в сорок раз превосходит государство Ватикан, в котором проживает тысяча человек, и в четырнадцать раз европейское государство Монако». Так что площадь – понятие относительное.

Никакого ощущения, что ты находишься на поверхности океана. Все как на земле, запорошенной снегом: свет в окошках, дым из трубы, собачий лай... И даже не верится, что вдруг может раздаться громоподобный оглушительный треск и предательницы-трещины начнут рвать льдину, как папиросную бумагу. Случается и такое. На СП-19, которой руководил Артур Чилингаров, лед был тридцатиметровой толщины. Остров не малый – восемь километров по ширине и четырнадцать по длине. Полярной ночью льдину разломало на куски. Погибла часть имущества. Зимовщики остались на небольшом обломке. А в это время – бывает же такое! – Москва передавала для них по радио концерт. Неимоверных усилий стоило комсомольско-молодежному коллективу восстановить нормальную работу станции и продолжить дрейф.

На СП-23 одиннадцать человек. Самый молодой – радиоспециалист Борис Семискар. Это его первая зимовка после окончания Ленинградского арктического училища. Свое двадцатилетие Борис отпраздновал здесь, на дрейфующей станции. Повар Павел Волков преподнес имениннику торт в виде льдины, на которой они плывут. Волков – повар шестого разряда, он променял уютный ленинградский ресторан «Европа» на камбуз дрейфующей станции. Самый старший – механик Николай Васильевич Лебедев. Ему пятьдесят. Двадцать из них отданы Северному и Южному полюсам. На его кожанке знак «Почетный полярник».

Первое, что поражает при входе в жилые домики, кают-компанию, радиорубку, метеостанцию, камбуз, – тепло и зелень. Даже не верится – на улице минус пятьдесят, а тут, как в оранжерее, все цветет. Пилоты привезли на льдину мешок земли, и полярники устроили свою теплицу: кто фасоль посадил, кто лук... Налаженный быт – фактор на льдине немаловажный. В трудовой книжке каждого из них специальность названа одним словом. Но все они владеют самыми разнообразными профессиями, без которых жизнь на льдине была бы просто немыслимой. Все, что здесь есть, не упало с неба – создано руками этих одиннадцати.

Что же влечет сюда людей, сознательно оставляющих на долгое время семью, уют, блага цивилизации? Сорок лет прошло со дня первого дрейфа папанинцев, но Арктика по-прежнему сурова и неласкова. Человек познал пока только крупицы ее тайн. Раскрываются тайны не просто, за новые знания приходится платить колоссальными усилиями. А порой и жизнью.

На СП-23 зимовщики занимаются самым обычным делом. Их работа входит в большой комплекс крупного советского эксперимента в северном полушарии «ПОЛЭКС».

«ПОЛЭКС» означает полярный эксперимент, который ставит перед собой важную научную и народнохозяйственную задачу: увеличить заблаговременность и точность метеорологических прогнозов. Потому круглосуточно, ежечасно, в любой мороз и пургу полярники наблюдают за температурой и соленостью морской воды, измеряют глубину, изучают нарастание морского льда на поверхности Ледовитого океана, ведут всевозможные астрономические наблюдения:

Если умножить каждый час дрейфа на долгих триста шестьдесят пять дней – это не такая уж простая работа.

Помню, когда я улетал из Ленинграда, в отделе арктических исследований института мне показали необычную телеграмму: «Срочно пришлите ракетницы. Нас атакуют медведи». Прилетев на льдину, я листал папку «Наблюдения за поведением белых медведей на дрейфующей научно-исследовательской станции «Северный полюс-23». Папка довольно пухлая, из которой становится ясно, что «гости» оказывают полярникам в самом прямом смысле слова медвежьи услуги. Они резко отличаются по нраву от своих сородичей из Московского зоопарка. Тут конфеткой или бубликом не отделаешься. Вот несколько записей:

«С утра на ВПП работал трактор. В 14.00 местного времени уехали на обед. В это время на полосу пришел медведь и сломал все транспаранты, оборвал лампочки...»

«Два медведя подошли к самолету, встали на задние лапы, обнюхали крылья. Когда заработали винты, они убежали. Спустя несколько часов вернулись».

«Пришел на станцию большой медведь. Вел себя агрессивно: кидался на собак, заглядывал в окна, пытался залезть на крышу. Залпом из ракетниц отогнали за пределы лагеря».

Говорят, будто белые медведи чуют запах жареного за триста километров. Вот и собираются эти хозяева Арктики на запахи, которые «изобретает» Павел Волков.

Впрочем, это все так, «веселые картинки» из жизни на льдине. Будни же – постоянный, тяжелый труд, порой требующий от каждого неимоверной самоотдачи.

Не секрет: полярников, как и космонавтов, подбирают на совместимость. Дружба, взаимовыручка, коллективизм, долг – здесь эти качества проявляются на каждом шагу. Действительно, где, как не здесь, можно проверить себя в единоборстве с жестокой стихией? Жизнь создает тут порой такие препоны, что просто диву даешься, как человек с этим справляется. Постоянные низкие температуры воздуха, полярная ночь, длящаяся треть года, общение с ограниченным кругом людей, опасность разлома льдины... И сколько нужно оптимизма, собранности и внутренней силы, чтобы все это преодолеть. Я где-то слышал: «Здесь каждый миг романтикою пахнет и подвигу подобен каждый шаг». Но сюда специально за романтикой не приезжают, приезжают работать.

Врач Александр Шульгин катастрофически боится дисквалифицироваться и по этому поводу шутит:

«Здесь воздух разреженный, стерильный, все бактерии остались на материке». Действительно, полярники – народ крепкий, никто за год дрейфа не болел. Один только раз Саша демонстрировал свои способности эскулапа – зашил разорванную медведем морду собаки. Потому работает врач грузчиком и... психологом. Полярники не сверхчеловеки. И, как всем людям, им свойственны земные слабости. Бывает, зайдет кто-нибудь из товарищей на огонек и скажет: «Что-то на меня, доктор, хандра напала». Шульгин внимательно прослушает, простукает пациента, сядет рядом и предложит... стакан чая. Порой беседы затягиваются надолго, и настроение у затосковавшего полярника улучшается.

На льдине нет ничего долгожданнее почты. Это самое верное лекарство. Я знаю, в канун Нового года из Ленинграда на СП снова ушел спецрейс с письмами от родных, подарками и праздничной елкой. Традиция. И был этот день для полярников самым счастливым.

...Последний день на ледяном острове. Высоко в черном небе ярко горит Полярная звезда. Снова обхожу поселок в свете северного сияния и уже по-новому смотрю на все вокруг. Кажется, что не домики это, а памятники людям, отважно шагнувшим в ледяное безмолвие Арктики.

Знаю, не простят мне полярники высокопарных слов, потому воздержусь от эпитетов. Две недели пробыл я на льдине. Две недели – как один день. Самый счастливый.