Жена для Экзюпери

- Степановой чего не жить - то? Сама спокойная, муж спокойный, даром что летчик... Познакомились, как положено, Первого мая во Дворце культуры. Сынуля без подделки, сразу на обоих похож, видать, что не в соседа...

Таня не оглянулась. Она не только слышала Людмилу, но как бы и видела ее усталое лицо неудачницы. Она живо представила, как, говоря, Люда отрывает взгляд от тетради только для того, чтобы перевести его на доску, лицо ее всегда подчеркнуто прилежно и уныло. Вообще, вот так послушаешь, будто про себя и для себя бормочет, но как внимательно смотрят справа и слева соседки, как кивают по временам.

- Во Дворце они познакомились... - тянет неудачница, и Таня вдруг закрыла глаза и отложила карандаш.

«В 10 он был в Магнитке, - подумала она быстро, не подумала, увидела, как идет по серым бетонным плитам ее импозантный Степанов. - «АН - 2» далеко садятся, на грунт, и в АДС ему через все поле идти. А ветер, передавали; в Магнитке посадка, должно быть, трудная была. ... Если боковой... если сильный боковой, то посадка была трудная...»

Но он все равно идет как по пляжу, вразвалочку, будто в волейбол позвали играть, а вовсе не на работу. Интересно, он куртку надел или в шинели? Таня не обратила внимания дома, а теперь сидела и мучилась, как будто от того, как он одет, что - то зависело.

«Да, но в 10 он из Магнитки звонил, - вернулась она к своим мыслям, - и, значит, в 11 он должен был уже вылететь... Погода была нормальная, запрета не было, значит, что же это?»

- Хорошо им, - тянула из угла Люда, - семья легкая, хи - хи да ха - ха. Степанова будто и не замужем. Он у нее все делает - вы поверите? Опять же и работа у него подходящая, с утра до пяти, и никаких тебе ночных смен...

«Я умру, - подумала Таня в отчаянии, - как праздник, так обязательно что - нибудь. Все не как у людей...»

Мастер уже скатывал в трубку таблицы, жуткие таблицы по технике безопасности, рабочие с постными лицами, хорошо причесанные и одетые в новехонькие спецовки, попадали на этих картинках в разные ужасные катастрофы. Таня смотрела на них равнодушно, она работала на заводе уже пятый год, и на ее веку в жизни такого не случалось. Ну, кто по доброй воле полезет в линию рольгангов, например, или еще куда - нибудь? Только от тебя все зависит, это не на самолете летать, где что - то отказать может.

- Ну, все, - сказал наконец мастер, - идите расписывайтесь. Женщины подошли, поочередно расписались. Таня подумала и осталась позвонить комэска.

Все уже ушли из конторки, только мастер сидел за столом, листая ободранный журнал без начала и без конца. На Таню он время от времени взглядывал с неодобрением, а ей и так было не по себе. Во втором часу ночи звонить людям, будить, беспокоить...

Почему - то никто не отвечал. Таня положила трубку и машинально присела у стола.

- Иди, иди, Степанова, - сказал мастер, не выдержав ее бездельного вида. - Неча здесь ходить, воздух пинать...

И она вышла.

По пути на площадку она снова забежала к Сидорову на стан, постояла, посмотрела некоторое время сухо, неприязненно и внимательно. Сидоров отвернулся безразлично, но выгнать ее не захотел. Понемногу взгляд Тани смягчился, трубы шли отличные, то и обидно, что может работать, да не хочет, - и она ушла.

Низко наклоняясь под цепочками заграждения, Таня обернулась. Не на трубу. ползущую перед ним, смотрел Сидоров - ей вслед. Сухо смотрел и остро, и Тане стало еще хуже от наглого его взгляда.

Она шла по цеху, уверенно шла, зря что ли пять лет здесь отработала? Встречные заговаривали, шутили с ней, поздравляли ее с наступающим, а у Тани был независимо - победный вид, как всегда, когда ей становилось из рук вон плохо. Так, улыбаясь, она и взошла на свою площадку, туже стянула сзади белую косынку - предмет ее гордости (пусть кто хочет, тот и носит цветастые, тот, кто стирать не может каждый день, кому лень стирать) и осмотрела площадку. По - хозяйски весело и уверенно.

И вдруг все в ней остановилось.

Дина махала ей с железного мостика, Дина кричала ей, чтобы она срочно шла в конторку, да скорей, чего она там, ждут ведь...

Ватник с плеч упал на железную скамейку, машинист только присвистнул Тане вслед. Она вошла в конторку, прижимая руки к горлу, и лишь по дыханию можно было понять, как она бежала.