- По пятеркам становись! Первая пятерка, три шага вперед! Вторая, третья...

Пересчитав нас, солдаты брали ружья на изготовку и выводили группу на городскую площадь, мощенную булыжником. Арестанты, одетые в одинаковые серые бушлаты и плоские шапочки, брели, пряча покрасневшие руки в рукава. Сердобольные мещанки, причмокивая и бормоча: «Помолись за меня, грешницу, безвинный страдалец!», - совали в протянутые руки калачи и крутые яйца. «Безвинные страдальцы» - уголовники, среди которых встречались конокрады, воры и убийцы, - кланяясь, выхватывали милостыню и шипели:

- Не калач, а камень! V, жадина! Вообще, я заметил, что уголовники считали хорошим «тоном» выказывать презрение к нормальным человеческим чувствам, таким, как благодарность, жалость. Каменное равнодушие и хладнокровие было их «стилем».

Нас приводили к бане. Это было приземистое строение без крыши, возводившееся уже года два. Арестанты не спешили, а подгонять их было бессмысленно. Солдаты - конвоиры оцепляли баню и устраивали перекур. А мы принимались за работу...

Не могу вспомнить без улыбки об этой «работе». Каждый занимался своим делом. Один продавал подошедшему горожанину арестантскую одежонку, другие резались в карты, третьи пили водку, появлявшуюся неведомо откуда, точно по волшебству... Замерзнув, с дикими криками хватались за мастерки и лихорадочно укладывали один, два ряда кирпичей. Потом снова отдыхали.

Я работал рядом с рослым, статным и красивым парнем, одетым в унтер - офицерские гимнастерку и шаровары. Его звали Егором Малининым. Он был добродушен, незлобив и циничен. На третий день, улыбаясь, рассказал мне, что служил денщиком у какого - то штабс - капитана, начисто обворовал своего хозяина и за это «тянет срок» три года. Я ни у кого не видел таких равнодушных, жестоких и сонных глаз. Малинин мне однажды и предложил:

- Давай убежим, парень!

Он объяснил мне, с какой целью затеял это рискованное дело:

- Разыщу своего штабса, пристукну, сыму с него кольцо сапфировое, продам, а деньги пропью...

Мы разработали остроумный план побега и однажды осуществили его. Посвятив в наш замысел еще одного арестанта, мы разобрали в бане часть стены, затем наш помощник «замуровал» в нее меня и Малинина. Нам ничего не стоило разрушить изнутри стену толщиною в один кирпич и выйти из заточения.

Мы стояли, тесно прижавшись друг к другу, в кромешной темноте. Наше тяжелое дыхание смешивалось. Затекли руки и ноги, но приходилось терпеть. Шевелиться было нельзя: не позволяли размеры клетки. Сквозь стену мы слышали, как начальник конвоя скомандовал:

- Стройся по пятеркам! Первая пятерка проходи, вторая!...

Потом началась суматоха. Забегали конвойные, обшаривая баню, тревожно зазвенел колокол. Прошло несколько часов, все стихло. По нашим расчетам, уже должна была наступить ночь. Мы дружно уперлись в стенку, и кирпичи рассыпались.

С минуту стояли, жадно вдыхая свежий воздух. Над головами было черное небо, усыпанное необыкновенно яркими звездами. Темнели стены бани. Вдруг раздался тонкий голос:

- Руки вверх, не то стрелять буду!

Перед нами вырос солдат с винтовкой. Глаза у него были испуганные, голос дрожал. Его оставили на всякий случай сторожить баню. Малинин, приглядевшись, зашептал:

- Солдат, али ты меня не узнаешь? Помнишь, водочкой тебя угощал?.. Что тебе корысти в нас? Отпусти, спаси души человеческие. Вот этот парень за правду стоит, за нее и терпит! Неужто ты нам врагом будешь?

- За прокламации, что ли? - спросил меня солдат.

Я молча кивнул.

- Ладно, бегите, ребята! Я ничего не видел, ничего не слышал!

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• …
• 11
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.