«...Меня подвергают пыткам и страданиям за мои идеи, за мое мировоззрение, которое осуждает господствующая система. Но я перенесу их с гордо поднятой головой, ибо моя деятельность служит справедливому делу. И какими бы большими ни были жертвы, мы одержим победу над эксплуататорами.
...Священник (один из узников нашей камеры) выполняет обязанность читчика газеты (нам позволено читать только «Фёлкшер беобахтер»). После читки часто вспыхивала дискуссия о политическом положении. Само собой разумеется, события на Восточном фронте вызывали среди нас беспокойство и озабоченность. Германские войска стояли под Москвой! Колоссальная опасность угрожала Советскому Союзу, и некоторые из нас даже потеряли надежду, что Красная Армия сможет остановить германскую военную машину... Однако я настолько был убежден в силе Красной Армии, что заключил пари с нашим священником: я сказал, что в течение этого месяца Москва не падет, в то время как он утверждал обратное... С беспокойством мы следили за каждым дальнейшим продвижением немцев. Об этом были наши последние мысли по вечерам, с этой же мыслью мы просыпались...
...Сегодня у нас был новогодний праздник. Мы пели боевые песни, наш староста сделал короткий доклад. Я сегодня особенно ощутил тесное единство со всеми товарищами. Классовое самосознание тесно нас связывает.
...Постоянная неизвестность беспокоит меня, как и всех в этой тюрьме «Германия». Однако пусть я даже погибну, что не исключено, но умру я без жалоб и стенаний. Я знаю, что наше мировоззрение — единственно правильное и наша борьба выкапывает могилу фашизму, потому-то они так и боятся нас.
...Сегодняшний допрос в гестапо был самым кошмарным из всех, которым я когда-либо подвергался, и в моем сердце растет ненависть к гестапо, ко всему режиму. Эти бестии, иначе их и не назовешь, не останавливаются ни перед чем, истязая даже престарелых и женщин...
...1 Мая 1942 года! Прошел ровно год с того дня, когда я написал листовку, из-за которой я и был арестован. Я думаю о ее содержании, о лозунгах и ее распространении. И эти воспоминания доставляют мне особую радость... Нынешний Первомай я встречаю в кругу единомышленников, товарищей, которые, как и я, находятся в заточении. Мы решили сегодня в знак протеста не работать и устроить торжественный час. Перед полуднем наш староста по камере произнес короткую речь. Он подчеркнул значение дня рабочих как праздника трудящихся и закончил свое выступление выражением надежды, что следующий Первомай мы уже встретим на свободе. Наш праздник завершился песней рабочих — «Интернационалом»...
...Теперь я уже «старик» в нашей камере. Здесь я встречал рождество еще в прошлом году. Я написал моим друзьям в соседней камере, разъяснил им политическое положение, поддержал их.
...В нашей камере я подготовил небольшой рождественский праздник. Правда, нелегко было для каждого товарища по камере подготовить маленький подарок, и все же мне удалось для каждого сэкономить один дневной рацион, а для тех, кто должен был нас скоро покинуть, двойной. Те, кто курит, получили по нескольку сигарет. На одной из полок мы укрепили еловую ветку...
...Вечером 31 декабря мы устроили стихийную, импровизированную демонстрацию через окна, которая началась коротким призывом и закончилась пением «Интернационала».
(Свидетельство очевидцев)
«1 Мая 1943 года. Дирекция венской тюрьмы усиливает внимание. Эсэсовский комендант не покидает тюремного блока. Становится темно. Чаще, чем обычно, охрана со двора освещает двойные решетки окон и камер. Часы с башни церкви Брайтенфельд пробили половину девятого. По лестничным переходам простучали сапогами охранники.
Вскоре после этого, точно наэлектризованные, все повскакивали со своих мест. Прозвучал юный и ясный молодой голос, и слова его громким эхом откликнулись в тесном, высоком тюремном дворе.
— Рабочие всего мира празднуют сегодня вместе с нами великий, боевой праздничный день. Многие пали в борьбе за великие цели, многие заточены за тюремные стены, подобно нам, но миллионы борются против злейшего врага, против коричневой чумы... Победа будет за нами! Да здравствует 1 Мая! Да здравствует непобедимая Красная Армия!
На секунду все словно вымерло. Когда во дворе скрипнула дверь, шорох потонул в криках восторга, прозвучавших из каждой камеры. Прожектор заметался по окнам, по лестницам побежала охрана...
Тот, кто говорил, наша «радиобашня» (так товарищи по заключению прозвали Райнгрубера за его высокий рост), крикнул нам 22 октября 1943 года свое прощальное приветствие».
«...В происходящих в мире событиях развертывается сейчас борьба между социализмом и империализмом. Мы уже сегодня знаем и с той же определенностью можем сказать, что точно так же, как и в борьбе между старым и новым годом, могут победить только социализм, новая жизнь, новые идеи...
...Никто не умирает охотно в такие молодые годы, но время, остающееся до смерти, можно перенести легче, если знаешь, что короткая жизнь не была напрасной...»
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
Эмоции космонавта
Livejournal
LiveInternet
Блоги@mail.ru
Open ID
