Игорь, не привыкший к вниманию женщин, да еще к столь откровенному, покраснел и стал «гнать» пилу еще быстрее.

Как и предвещал Луценко, на третий день после окончания работы пришел мрачный мастер, проверил укладку поленьев в штабель, выразил свое неудовольствие тем, как распилили бревна, нелестно отозвался об интеллигенции и нехотя отсчитал ассигнации.

– Видишь? – уныло вымолвил Луценко. – Поденка есть поденка. Зря пупок рвали. А мастеру врезать бы надо. В общем, опять на биржу топать.

Домой Игорь пришел взволнованный и раскрасневшийся от переживаний – впервые в жизни принес он маме получку. Мария Васильевна вспыхнула от радости. Василий Алексеевич обнял сына, стал сбивчиво вспоминать, как с Игорем пилил дрова на той же консервной фабрике, и все приговаривал:

– Ну и вырос! Ну и вырос! Теперь, брат, ты опора дома. Молодец! За получку спасибо. Но слушай: с голоду не помрем, сведем концы с концами, а ты учись!

– Я этим и занят, отец. – Игорь чувствовал, как у него теплеют глаза. – Я продумал, как мне построить день, чтобы было время и для учения и для работы.

Как сказал Игорь, так и сделал: напряженно занимаясь с друзьями в университете, он, выбрав время в своем расписании, вновь пошел на биржу труда. Не сразу получил «времянку» – на две недели подменить воспитательницу в детском саду.

– Ты студент, значит, человек грамотный, – объяснил свое решение дежурный биржи труда. – Сам недавно под стол пешком ходил, так что насчет детства ты в курсе дела. Работа не пыльная, я бы сказал, легкая. Время для занятий будет. Главное – не робей и детишек не бей. Остальное приложится.

В детском саду Игорь познакомился с нервной воспитательницей, уходившей на пару недель в отпуск по семейным обстоятельствам. Это была высохшая, злая женщина, не пожелавшая толком передать Игорю дела.

– Тут все ясно для компетентного человека, – неприязненно сказала она. – Как-нибудь перебьетесь до моего возвращения.

На Игоря отовсюду смотрели черные и синие глаза. К нему тянулись ручонки, хватавшие его за рукава толстовки и брюки. Все вокруг шумело, плакало и смеялось. Вскоре появилась заведующая детским садом, дородная, сильно раскрашенная женщина. Взыскательно осмотрев ладную фигуру Игоря, она заговорила с ним несколько жеманно, грассируя и глотая слова:

– Какой милый Песталоцци... Прелесть! Э-э-э... Это чудесно, что пожаловал в наш маленький адик... Так как, ваше имя, сударь? А я Надежда Юрьевна.

Прошу нас любить и жаловать. У нас вам тут понравится. Прэлестные дэти. Прэлестные условия. Пройдемте ко мне, я вас введу в курс дела и угощу для знакомства наливочкой.

Разливая чай и наливку, Надежда Юрьевна наставляла Игоря:

– Вы не обращайте внимания на мелюзгу... Мы привыкли к этому адику. Орут, бегают, шкодят, – это время их жизни. Ну-с, скажу вам, – Надежда Юрьевна склонилась к Игорю, жарко дохнула ему в лицо, – взрослым при детях не голодно... Насколько я понимаю, для студента это, наверное, важно. Верно я говорю? Будем дружить и помогать друг другу. Э-э-э... Я буду вас звать по-простому – Игорек...

От матери Игорь унаследовал талант педагога и быстро расположил к себе детвору. Он научил детишек незатейливым играм, ползал с ними на четвереньках, имитировал лай собачки и пение птицы. Игоря полюбили жители детского садика и их полновластная хозяйка.

– Знаете, милый Игоречек, вы ворвались, как луч солнца в мое темное царство, в наш адик. Я буду просить биржу оставить вас в нашем доме бессрочно. Я создам вам условия для учения, для отдыха. У вас талант. Вы прирожденный Песталоцци.

С трудом выдержав две недели назойливой заботы Надежды Юрьевны, Курчатов откланялся, как только вернулась из отпуска воспитательница, и чуть не бегом бросился домой.

Василий Алексеевич громко смеялся, слушая рассказ сына о его работе в «детском адике», приговаривал:

– Поделом тебе... Мы с мамой говорили: занимайся своим делом – учись. А ты? Сделай вывод. Слушайся.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.