Кузница Октябрь - Молодая Гвардия

Комсомольский писательский молодняк октябрьской литературы занимает особое место. Это не просто группа даровитых поэтов и беллетристов, продолжение дела, начатого старшим поколением. Это один из крупнейших этапов в развитии нашего общественно - литературного сознания, показатель огромного сдвига общественной психологии.

Как группа литературная «Молодая Гвардия» выросла из пролетписательского объединения «Октябрь». «Октябрь» в свое время сменил «Кузницу»,

отказался от рифмованных манифестов, от революционной романтики и космических устремлений. Он был выражением той стадии в развитии революции, когда она призвала своих сынов к будничной работе, и медленному упорному строительству, когда на место восторгов и взрывов потребовалось иное революционное горение, длительное, дающее силу проводить дело революции сквозь все разнообразие мелочей, сквозь всю пестроту и сложность жизни.

Новый мир

Иные из молодых наших писателей становятся зрелыми, чуть ли не признанными мэтрами. История «Молодой Гвардии, это - история определенных настроений, развитие нового мира идей и чувств. Книга Безыменского «Как пахнет жизнь» навсегда останется датой, с которой будущие историки поведут свой рассказ о великой смене. Это книга о новых хозяевах жизни, «пьяных радостью властителей земли» и «трезвых мудростью властителей земли», первая истинно поэтическая повесть о тех, кому привольно а мире новых отношений, без собственности, без старой формы семьи, без всех цепей, которыми сковывало человеческую личность буржуазное общество. И в то же время это не поэзия беспечного весельчака, мотылька, порхающего с цветка на цветок. Поэт остается воином и работником, но труд, война, красота и природа, все превратилось в прекрасные цветы, все разбросано беспорядочными веселыми гирляндами.

Солнце - работник

Каким новым стало послереволюционное солнце, как непохоже оно на «дореволюционное», если можно позволить себе эту шутку, солнце Бальмонта, то солнце, о котором можно было петь всю жизнь до «последнего часа, не видя ничего кругом. У А. Жарова это новое солнце - «делегат небесной рати и от весеннего цена... председатель и на земле и в облаках». Это солнце - работник, могучая сила в борьбе за новый строй жизни.

Оно трудится вместе с поэтом на поле, они вдвоем освобождают в апреле «ручьево реченсний район». Своеобразное преломление получает современность в стихах Светлова, в его «Стихах о ребе», создавших ему широкую известность. Ему вдвойне трудно принять новый мир, потому что в его детстве роль «мамуси» Безыменского играл старый ребе, все твердивший про народ свой, в то время как мальчик разворачивал Тору. Налет двойственности, серьезности и печали остался на поэзии Светлова, этой новой повести а столкновении отцов и детей, о конфликте двух миров, символизированных в двух прекрасных образах: с одной стороны, синагога и церковь, «две вдовы, оплакивающие юность», с другой - два юных часовых с рукой, прилипшей у затвора.

Романсы и измена

Так же искренна поэзия Уткина, в стихах которого много грусти, колебаний и раздумий, но еще больше силы и напевности. Романсы Уткина - не те романсы, которые пели испанские рыцари своим дамам, и еще менее те любовные песенки, которые посвящались барышням салонными кавалерами. Много пели они о красивых женщинах, но никто не спел тан, как Уткин:

Все, -

И нежность песнопенья.

Все.

И даже нежность тела

Для железного цветенья.

Для единственного дела. Видеть в поэзии Уткина отступление, «измену» революции, значит не видеть новой арены ее завоеваний, не понимать, что она, расширяя их сферу, покорила уже и то, что казалось таким далеким и чуждым ей, что даже элегическая напевность и любовные мотивы романса превращаются в ее оружие, что только после Октября в гитарных призывах запели рядом

И мужество гражданина

И лирика женских волос.

Не измена революции эти песни, как не измена жалобы Михаила Голодного или злоба Д. Ясного. Пусть тьма шахт, угольная пыль, еврейские погромы, наследие проклятого прошлого опрашивают поэзию первого, «незабываемые обиды», «свирепая колдунья - память» волнуют ненавистью стих второго, - все это от «Октября», как от «Октября» индус Сергея Малахова, «смуглый и бронзовый», унесший из Москвы на родину «огонь на сердце» и увидавший таи в предсмертную минуту незабываемое видение:

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.