Рассказ

Привезли новую картину. Морозов прочитал название на афише и забыл его, но вечером он решил все же пойти в кино, сменил китель на черную тужурку и принялся начищать ботинки. Сосед Морозова, лейтенант Сапрыкин, отложил книгу и поднялся из - за письменного стола.

- Однажды произошел необыкновенный случай, - забасил он, напирая на « о», передразнивая волжский говор Морозова. - Один молодой военный собрался в кинематограф...

- Некоторые моряки завидуют, - отозвался Морозов. - И сами бы рады в кино, да вахта не пускает...

Он произнес эти слова точь – в - точь, как только что говорил Сапрыкин. Оба засмеялись, Морозов махнул рукой и вышел на верхнюю палубу. Корабль стоял у стенки. На баке два баяниста репетировали, готовясь к вечеру самодеятельности, их обступили краснофлотцы и негромко подтягивали слова песни. Вода в бухте была совсем тихая, и Морозов вспомнил поморское словечко, услышанное недавно: « задумалась вода». Так говорят, когда не подошла еще волна от норвежских берегов и вода останавливается неподвижно перед приливам. Прилив еще не начинался. Мокрые бревна причальной стенки чернели над бортом корабля; у скалистого островка, замыкающего рейд, тянулась обнаженная полоса прибрежных водорослей. Посреди рейда разворачивался буксир, и широкие круги радужной нефти расходились по тихой воде.

Накануне Морозов получил письмо. Писала Вера Ляхович, давний товарищ, с которой вместе учились в школе. Она была на первой практике теперь, ездила с геологами по Уралу; когда - то они думали, что будут в такой поездке вместе, а теперь Вера поддразнивала его, может быть, и не нарочно. Она писала, как ставят палатки в лесу, жгут костры, собираются по вечерам, приносят к костру свои находки, - одним словом, все так и есть, как представлялось им когда - то. Морозов начал было отвечать на письмо, но ответ не клеился. Пожалуй, потому, что утром он проводил занятия с рулевыми и все время чувствовал, как не хватает ему слов, говорил сухо, краснофлотцы мало задавали вопросов, и не было, значит, настоящего контакта со слушателями. Одним словом, Морозов был недоволен собою, ему и в письме захотелось поворчать, а это было не к чему, он изорвал начало и решил отправляться в кино.

« Вот он бы говорил иначе», - подумал Морозов, здороваясь со своим начальником, старшим лейтенантом Шулейко. Он тоже собирался в кино и пошел вместе с Морозовым.

Картина, которую они смотрели, оказалась снятой в Грузии, где - то в лесном, удивительной красоты уголке. И вскоре Морозов заметил, что следит он не за действующими лицами, не за тем, что приключается с ними, а за чудесными видами, которые дрожат на экране, освещенные голубовато - зеленым светом. Он просто соскучился по лесу; если Морозову и приходилось видеть в последние два года деревья, то были они маленькие и кривые, стелющиеся по скудному торфяному грунту, словно искалеченные морозом и ураганами. Сейчас он видел перед собой на экране высокие лиственницы, и игру солнечных зайчиков на тропинках, и чащу кустарников - лес, который он всегда любил и в котором, наверно, не скоро доведется ему вновь погулять.

Кроме того, этот лес напомнил ему о письме Веры Ляхович. Там, на Урале, тоже, вероятно, такие громадины - деревья. Пожалуй, еще и лучше...

Шулейко подтолкнул Морозова в бок. Вероятно, ему понравилось, как ловко парень, пробиравшийся по этому лесу, перепрыгнул через большой пень.

- Да, да, - прошептал Морозов.

Когда окончилась картина, они вышли с Шулейко вместе. На корабль можно было не спешить. Громкоговоритель передавал еще последние известия, но странно было думать, что через несколько минут наступит полночь. Морозов видел уже это время года на Севере не впервые, но все не мог привыкнуть к этому и всегда любовался солнечными ночами короткого и нежаркого заполярного лета, когда город спит, как сейчас, на улицах пусто, только последние зрители расходятся после киносеанса да какой - то велосипедист кружит по единственной ровной площадке. Незаходящее солнце ходит вокруг горизонта, отсвечивает в окнах, освещает мшистые скалы и гладь фиорда, и чудесно думается в эти часы, когда возвращаешься по пустым улицам из города на корабль.

Они постояли с Шулейко на балконе, потом спустились на улицу и пошли в порт. Над городом, как и над всей страной, послышались негромкие гудки автомобилей, проезжающих по Красной площади, потом раздался звон кремлевских часов. Солнце стояло теперь над островом, замыкающим рейд. Внизу, у причальной стенки и на розовой воде залива, виднелись военные корабли, вахтенные ходили по их палубам, одинокий самолет рокотал в небе, и все, что было вокруг, казалось Морозову особенно торжественным и величественно - спокойным под этот медленный и гулкий звон часов, разносимый по улицам заполярного города, освещенного неярким ночным солнцем.

На корабль лейтенант Морозов был назначен недавно, тогда же он познакомился и c Шулейко. Морозову очень нравился этот человек - сдержанный, но не сухой, храбрый, как про него говорили, но не из той породы людей, которую называют « отчаянными». Во время финской кампании Шулейко провел корабль к Петсамо в туман и шторм - в погоду, которая, как казалось, должна была заставить все корабли отстаиваться в тихих бухтах. К Морозову Шулейко относился тепло и внимательно, охотно и долго беседовал с ним на любые темы, но избегал одного: никогда не говорил о себе. Шулейко был старше Морозова всего на три года, но Морозову казалось, что никак он за три года не сумеет приобрести такой же опыт и такую выдержку. А он мечтал об этом и даже завидовал Шулейко хорошей, немного мальчишечьей завистью. Когда Морозов был в отпуску и ходил по Костроме в своем белом кителе, ни разу не надеванном здесь, на севере, он ловил себя на том, что в разговорах со старыми друзьями старается подражать Шулейко: говорит негромко и медленно, на вопросы о себе и о море отвечает шуткой, уславливаясь с кем - либо, произносит короткое морское словцо: « Добро!»

Они были вдвоем теперь. Шулейко заговорил о предстоящем походе и вдруг сказал Морозову:

- Знаете, придется вам в походе сделать доклад.

- Это огорчительно, - отозвался Морозов. - Но позвольте узнать: какой, товарищ старший лейтенант?..

Шулейко предложил ему прочитать в кают - компании доклад для командного состава: « О режиме плавания в горле Белого моря». Морозов покраснел. Во время прошлого похода он не сумел ответить старшему лейтенанту на вопрос о влиянии приливно - отливных течений на скорость хода корабля.

- Я боюсь, что мне это будет не по силам, - сказал он, взглядывая на Шулейко.

- Почему же? Придется только почитать немного. Морозов понял, что это говорится уже как приказание.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.