«Неужели в жизни ничего нет, кроме уродства?.. Это издевательство над искусством и оскорбление зрителя».

К левому крайнему крылу можно причислить еще одно направление, в техническом смысле очень любопытное. Оптартом сейчас увлечены многие западные художники. И наш В. Ткаченко выставил «Энергию цвета». Оптический эффект движения цветовой массы создают ритмически расположенные элементарные геометрические фигурки. Сюжета, предмета изображения нет. Вибрируют на холсте красочные волны, и все.

Но крайности и есть крайности. Большинство все же не порывает контактов с предметным миром, стремится рассказать о нем. Каждая группа, проповедуя свой «изм», видит и интерпретирует натуру по-своему. Деформирует ее, иногда нарочито уродует. Много примитива. Порой он улыбчив, искренен, как у группы «Периферия», ироничен, но добр. Порой зол или пренебрежителен. Взять хотя бы «Афганский цикл» Н. Труновой. Мысленно пытаюсь представить эти картины перед глазами ребят, уже познавших цену слову и делу, крови и самой жизни человеческой. Нет, не вписываются эти мишени-манекены в среду своих героев. Типаж явно не тот. Примитивизм здесь, кажется, дает осечку.

А вот работы А. Слепышева талантливы, свежи по краскам и привлекательны, хотя художник трактует природу и весь Предметный мир своеобразно — размыто, стробически, если можно так выразиться. Интересен «Бег по красной траве» Ж. Пузена. Это лабораторная работа в области графического начала, цвета и фактуры живописи сразу. Заметно, многие подражают фовистам: Вламинку и другим «диким» начала века. Недаром посетитель из Семипалатинска Б. Сорокин подметил:

«Выставка полезна (хотя бы как лужа с козявками в безводной пустыне). Но, к сожалению, единичные талантливые работы растворились в серой массе подражательства. Наш авангард не должен быть реставрацией авангарда начала века в мировом искусстве. В целом — ощущение пеленочного периода».

Жестковато сказано, но ведь действительно передовой отряд, вооруженный берданками, в наши дни нелеп. Армии-то оснащены уже получше. Да, тени Матисса, Кандинского, Брака бродят по выставке. Едва ли не из-за каждой третьей картины выглядывают усы Сальвадора Дали. Да и «самые-самые» крайности — цветные плоскости, унитазы, окурки, этикетки — уже, наверное, мумифицировались за три четверти столетия. Было, проходили.

Мой поводырь по ходам лабиринта искусствовед Валерий Сергеев предельно корректен и терпелив. Он защитил дипломную работу на отделении теории и истории искусств истфака МГУ и теперь чуть ли не единственный специалист по авангарду. Мы ведем диалог в духе времени: стараемся не отбить с порога, а понять аргументы и посылки, добросовестно оценить позиции и взгляды.

Сергеев не согласен с выводом, что многим участникам выставки просто не хватает мастерства, художественного вкуса, знаний, общей культуры. С его уст слетают фразы о сбрасывании всяческих оков и нарушений традиций, об отрицании установившихся эстетических категорий. Нет норм и правил, нет критериев. Поэтому, мол, вопросы о мастерстве и мере прекрасного даже не стоят. Что ж, и это не ново: буквально то же самое утверждал отец супрематизма Казимир Малевич. Утверждал, а потом увлекся живописью голландцев семнадцатого века, других старых мастеров и порвал с модернистским прошлым, стал правоверным реалистом. И не он один. Процитирую отрывок из примечательнейшего программного письма:

«Мы, как я устанавливаю, умертвили душу в своем искусстве. В этом была наша ошибка. Мы слишком, очертя голову, пошли по пути методов и экспериментов, а методы заставили нас смотреть на природу не с точки зрения чувства, любования, эмоций, а с точки зрения применения ее к нашим живописным методам и формулам, с сохранением подчас ничтожного количества индивидуальности в цветоощущении или в остроте формы, и только, а между тем мы забыли, что искусство слагается из массы элементов, из гораздо большего количества факторов (если можно так выразиться), сюда входит все: и личность, и поэт, и романтик, и все. Под давлением времени, течений и т. п., под влиянием отдельных личностей мы пришли к тупику, к академии методов, принципов и т. п. бездушным мертвым формулам (супрематизм, отчасти кубизм), формулам, которым я теперь объявил войну».

Это написал новатор из новаторов, один из самых задиристых, эпатажных художников начала века, Аристарх Лентулов. Написал задолго — я хочу это подчеркнуть двумя красными линиями — за десяток лет до введения жестко-административного управления искусством. О модернистах этого периода сейчас можно писать свободно. И пишут много и охотно. Но похоже, что центр тяжести искусствоведческого корабля качнулся влево от линии равновесия, и тон пишущих, несмотря на смену декораций, все тот же — умилительно-восторженный. Раздувают кадило и кропят святой водой опять же куски правды, полуправду. А зачем же замалчивать, скрывать от молодежи другую часть правды? Ее тоже нужно знать.

Нужно знать, что в манифестах футуристов была проповедь войны «как лучшей гигиены мира», что основатель кубофутуризма Маринетти был в то же время ярым строителем фашизма. Что тот же Малевич выдвигал пещерные лозунги — например, «Сожжем Рафаэля, к расстрелу Растрелли»; что такие идеи преподносились тогда со страниц журналов, провозглашались с высоких трибун как истины в последней инстанции, вбивались в головы целого поколения художников и становились руководством к разрушительному действию. Да, что было, то было: хулиганы от футуризма разбивали классические статуи, поджигали выставки, срывали со стен картины, изгоняли отовсюду педагогов-реалистов с большими именами. А нужно ли замалчивать отрицательное отношение к модернизму Ленина, его поиски «надежных антифутуристов»? Может быть, пора научиться видеть искусство многослойным и противоречивым, а не лакировать его то с одного, то с другого боку, настраивая на волну очередной моды? Ведь печальный опыт сбрасывания Пушкина, Толстого и Достоевского «с парохода современности» должен был чему-то научить нас.

Шлагбаумов и рогаток не нужно. Поиск новых путей — может быть, самое важное сейчас. Разумеется, на базе социалистических духовных ценностей, без уничтожения связи времен и без уродств, как правых, так и левых. Но при любой свободе творческого эксперимента нельзя, по-моему, снимать вопрос о мастерстве и школе. Пикассо и Матисс да и наш Филонов были великолепными рисовальщиками и знатоками реалистической живописи. Это и давало им базу для смелых новаций в области формы. Сказать новое слово страшно трудно. Нельзя же претендовать на открытия в высшей математике, не освоив арифметики.

Если снять вопросы о критериях художественного мастерства, получится ерунда: целые направления окажутся вне гласного разбора, вне критики. Ленин говорил, что он и его поколение, поколение революционеров, воспитывалось на картинах передвижников. Это понятно: передвижники рассказали правду о России, ее людях, природе, истории, взорвав официальный фасад культуры. Это было подлинным новаторством.

Сейчас, в нашу рубежную пору, нужны подобные прорывы в искусстве. Уверен, от нынешней выставки кое-что останется «на миру», ибо это частица нашей новой жизни. Большое дело сделал московский комсомол, впервые организовав экспозицию такого масштаба на смелых началах. Без жюри, все предельно демократично. Сами художники определяли, кому и что выставлять. Еще одна созвучная времени идея — соревновательность: зритель активно участвует в отборе перспективного и отметает тупиковое или чуждое.

Подвести черту хочется словами «мамы Коли Данилова»:

«Выставка прекрасная! Много смелого и неожиданного. Такой выставки не было и не могло быть до настоящего времени».

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.