Всегда в пути

Экспедиция академика Ферсмана познакомилась с бытом людей пустыни из племени кумли. И, наконец, в центре мертвых песков, в городе Дербенте увидел Михаил культурный советский оазис, с кооперативом, больницей, с новыми домами...

Экспедиция продолжала свой путь. Ей пришлось пережить песчаную бурю, когда пустыня вздымалась точно штормовое море.

И, наконец, пришли к серному заводу. Командор пробега Богушевский заявил:

- Путь сносный. Надо будет найти кой - какие обходы, закрепить кое - где бугры, и серу - клад Кара - Кумов - можно будет вывозить в Ашхабад...

И снова пустыня, верблюды, жажда, гнилая вода, бесконечные унылые пески...

После Кара - Кумов Михаил служил в Красной армии и получил награду за отличную стрельбу.

Осенью 1929 г. он отправился в новую поездку с новыми силами, с острым желанием узнать неизведанное и рассказать о нем на страницах «Комсомольской правды».

Тогда начиналась разработка апатита в Хибинских тундрах. Геолог Щербаков, соратник академика Ферсмана по прежним экспедициям, отправился в сопровождении спецкора Розенфельда к горе Кукисвумчорр.

Дорог не было. Непролазная топь, снег, водопады, мрачные ущелья и после огромных мытарств - крошечный рабочий лагерь у прославленной горы. В то время здесь работало всего 120 человек.

Невероятно смелым, почти несбыточным казался проект больших работ в этом заброшенном и диком краю.

Спустя два года Михаил увидел в московском кинотеатре знакомую гору Кукисвумчорр. Только эта гора и напоминала ему места, виденные им когда - то... Тысячи людей двигались здесь по ровным улицам, звуковой кинотеатр высился над рабочим поселком, студенты техникума шли с коньками и рейсшинами...

Очерки Розенфельда о Хибинах вызвали сотни заявлений о желании ехать на работу в суровый край. После Хибин Михаил Розенфельд срочно выехал на Дальний Восток.

Михаил попал в самый центр острых событий на КВЖД.

В 1930 г. он отправился в Монголию. С большими трудностями и приключениями добрался он до границы. Самолетов и автомобилей не хватало в то время, и только большой удачей можно было считать то, что Михаил достал место в машине, идущей на Улан - Батор. За это он обязан был помогать водителю...

Переехав границу, он попал в другой мир, в другую эпоху, в монгольский город «Золотой ключ», на национальный праздник «Надаи». 20 тысяч человек, от древних стариков до младенцев, участвовали в этом празднестве. Головные уборы, парча, халаты неведомой расцветки, яростные гонки на конях - все это поразило Михаила.

В Улан-Батор он приехал в воскресенье, в полпредстве сидел дежурный.

- Приходите завтра, - сказал он. - Вы откуда?

- Из «Комсомольской правды», Розенфельд...

- Это который Кара - Кумы... Очень рад... Куда же вы, будьте моим гостем...

Через несколько дней Михаил выехал в длительное путешествие по Монголии со старым монгольским профессором Жамцарано. Профессор интересовался древними монастырями, надписями времен Чингисхана, цепями, в которые когда - то заковывали преступников. Вместе с ним Михаил побывал в буддийских монастырях, у столетних буддийских лам, проникал в тайное тайных тибетской медицины, поднимался к ледяным вершинам, попадал в душные пустыни. На заре они просыпались в своих палатках от рева барсов и клекота горных орлов.