...считаю своим долгом отметить выдающуюся работу вашего корреспондента тов. Розенфельда, который на своих плечах вынес всю политико - воспитательную работу, как политрук экспедиции. Нет таких операций и авралов, где бы тов. Розенфельд не участвовал. Рад об этом сообщить Центральному комитету комсомола и «Комсомольской правде».

(Из приветствия начальника экспедиции Эпрон Ф. И. Крылова ЦК ВЛКСМ и «Комсомольской правде»)

«Этот пришел к нам с треском. И сразу наша каюткомпания наполнилась веселыми росказнями, бодростью я смехом, от которого лопались чайные стаканы. Этот сразу стал наш», - так в письме к Розенфельду пишут о нем моряки «Красина».

Замечательное письмо! Вдоль и поперек, в великой тесноте приписочск, добавлений, подписей, стишков оно исчерчено добрыми словами дружбы и признательности людей, которые тут же называют себя «работниками арктического трамвая» и добавляют романтически: «Мы видали и день, и ночь, знаем холод и жару, центы и копейки, чистый спирт и кокосовое молоко. Много корреспондентов прошло через наш борт...» Дальше следует несколько не очень лестных слов о некоторых корреспондентах.

А вот этот, который «пришел с треском», с фейерверком шуток и острот, ужасно понравился морякам. «Сегодня уезжает, и у нас чувство, что срезают любимую родинку», - как неуклюже, но зато как нежно! «Ну что ж, езжай, Миша, помни о нас, нам еще много времени болтаться в проруби. Помня, что, собираясь в каюткомпании, заводя «Экспресс» или закусывая моржом, мы всегда будем вспоминать тебя...»

А сбоку, по углам, между строками, - каракули, восклицательные знаки. Всем хотелось приложить руки к письму, нацарапать пару теплых слов Мише.

Так подружился с корреспондентом «Комсомольской правды» большой советский корабль, ледокол «Красин». Но много есть в Союзе кораблей, много самолетов, автоколонн, которые числят Розенфельда своим закадычным другом. Все они обязаны этому веселому человеку своим добрым настроением в труднейшие дни совместных походов, когда шутка примерзнет ко рту, как это было в Арктике, или испаряется с губ от африканской жары, как это было в Кара - Кумах.

Мужество Розенфельда заключается в том, что в любой, самой сложной обстановке он сохраняет абсолютные невозмутимость и хладнокровие. Когда снятый со шпицбергенских скал «Малыгин» с хлеставшей в трюмы водой пробивался к Мурманску, его поддерживали на воде не только отвага моряков и хладнокровие командиров, но также деловое спокойствие и выдержка политрука. Он остается самим собой на любых широтах. О, это совсем не так просто шутить на 40 - й день плавания во льдах! Не так - то просто шутить и в пустыне, где людей на каждом шагу подстерегают опасности. И вот в такой обстановке - большая удача иметь в числе своих соратников Михаила Розенфельда.

В последнем своем походе он был назначен политруком - это было в дни спасения «Малыгина». Для поддержания в людях энергии и бодрости во льдах и на полузатопленном «Малыгине» он издавал ежедневно газету. Если бы знали мирно работающие в городах журналисты, как издавалась эта газета! С раннего утра, после ночного аврала, Розенфельд отправляется в плавание: он объезжает все корабли, на которых была разбросана экспедиция Эпрона; он пробивается к ним, несмотря на все трудности и тут же ввязывается в работу, а затем печатает в газете день операций. Иногда нельзя было добраться до какого - нибудь корабля. В таких случаях Розенфельд вызывал сигнальщика и флагами интервьюировал запертую на далеком корабле горсточку людей. Кто из большой корпорации журналистов сможет похвастаться таким интервью?

Потом Розенфельд спускался в каюту делать свою газету. Если корабельный писарь отсутствовал, валившийся с ног редактор, автор и типограф своей газеты - Розенфельд - сам садился за машинку и обрушивал на нее поток пламенной информации.

К утру газета готова. И утром же начинается аврал. Розенфельд еле стоит на ногах, но идет на аврал. Он таскает мешки, грузит уголь, продолжает шутить и смеяться.

Розенфельд - на посту.

Его газетой зачитываются моряки. Вместе с героическими людьми Фотия Крылова этот взрывчатый листок бумаги тоже раскачивает «Малыгина» и, наконец, снимает его со скалы. Вместе с героическими соратниками Фотия Крылова Розенфельд получает орден.

Известие об этом распространяется по всей стране. Корреспондент «Комсомольской правды» получает приветствия от моряков, летчиков, кочегаров; его поздравляют спутники по 14 экспедициям: письма и телеграммы приходят из Мурманска, Камчатки, Средней Азии, Дальнего Востока.

Отвечая, он пробует иногда отшутиться. Читая его письма, слушая его рассказ о бесконечных странствованиях, иной и впрямь может подумать, что юмор - основное свойство этого энергичного, неутомимого человека, однако мы, работающие с ним, прекрасно знаем, что это не так, ибо юмор его - это форма, в которую облечено настоящее мужество.

Стропы аэростата были туго натянуты. Серая дымка колыхалась у горизонта, тревожные мысли о падениях воздушных шаров прилетали к Михаилу Розенфельду.

Он стоял среди оживленных людей и механически отвечал на вопросы. Гигантский шелковый пузырь трепетал над его головой.

Михаил не раз спокойно летал на самолете, зная, что машина подчинена воле человека. Но шар, послушный слепым атмосферным силам, пугал его. Где - то в глубине сознания возникла искра: не отказаться ли от полета; но усилием воли он погасил ее, и сразу стало легче...

- На старт! крикнул командир, и все разговоры смолкли.

Михаил заставил себя успокоиться и взял со дна корзины пачку листовок. «Как только скомандует «Дать свободу», - решил он, - брошу листовки и громко скажу: «Да здравствует «Комсомольская правда».

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.