Если память не изменяет, это было в 1932 году. В Москву приехали хоккеисты из немецкого рабочего спортивного союза «Спортсейнхейт» и на стадионе «Металлург», что на Землянке, провели несколько матчей с нашей командой, составленной из мастеров русского хоккея. Я тогда был молодым футболистом, играл в одной из команд «Металлурга» и, естественно, решил посмотреть диковинный вид спорта. Признаюсь честно, никакого впечатления новая игра не оставила. Тем более, что наши хоккеисты, несмотря на то, что впервые взяли в руки длинные неудобные клюшки, легко обыграли гостей чуть ли не с двузначным счетом.

Личное знакомство состоялось несколько лет спустя, в 1937 году, когда я учился в Высшей школе тренеров. Преподавали там и канадский хоккей. И опять же он не дал ничего ни уму, ни сердцу. Играли в одной плоскости — не умели оторвать шайбу ото льда, по весьма примитивной тактике, и дальше поверхностного знакомства дело не пошло.

Первый шаг наш хоккей сделал, можно сказать, по приказу. В октябре 1946 года вышло постановление Всесоюзного комитета по делам физкультуры и спорта, в котором было утверждено положение о розыгрыше первого чемпионата СССР. Ведущим клубам, в том числе и нашему, динамовскому, было предложено принять участие в этом розыгрыше.

Я в то время уже выходил в тираж как действующий футболист и хоккеист, и руководители клуба поручили мне возглавить команду канадского хоккея в «Динамо». Взялся я за это дело без особого энтузиазма. Вопросов было множество, и ответ на все надо было искать только на практике.

Это теперь мальчишка, едва начав заниматься хоккеем, быстро усваивает все приемы: он видит матчи первоклассных хоккеистов, у него есть отличный пример перед глазами. А тогда, помню, мы сидели с Анатолием Тарасовым на берегу замерзшего пруда на Малом стадионе «Динамо» (сейчас на этом месте построен бассейн) и мучительно думали: как научиться отрывать шайбу ото льда, как вести атаку и оборону, как играть при численном большинстве — защитники в то время играли только на своей половине поля, — как действовать вратарю, какие тактические ходы можно применять в новой игре.

Сомнений было множество. Но кое-что было и ясно. Я понимал, что зерна канадского хоккея посеяны в благодатную почву, что есть и у наших игроков немало козырей: финты, привнесенные из русского хоккея, высокая скорость и маневренность, манера владения клюшкой, — эти аргументы казались весьма весомыми.

Поворотным пунктом явились встречи с чехословацкими спортсменами. В начале 1948 года в Москву приехали чемпионы Чехословакии, хоккеисты ЛТЦ («Лаун-Теннис Клуба») из Праги. Мы увидели другой хоккей — объемный, богатый технически. Узнали мы, и что такое настоящая хоккейная экипировка — наша-то была весьма примитивной.

Сначала решили провести с гостями два закрытых матча. Были созданы три команды, причем в первую и вторую вошли не самые сильные хоккеисты. Первую составили из игроков «индивидуалистов», вторую, наоборот, — из спортсменов, имевших вкус к коллективной игре. Первый матч наши проиграли со счетом, кажется, 11:1. Во втором проигрыш был более почетным — 11:6. Это убедило нас, что коллективные действия могут принести успех.

И вот на стадионе «Динамо» состоялся первый открытый матч нашей сборной с командой ЛТЦ. И его, ко всеобщему удивлению, мы выиграли со счетом 6:3.

Сильнейшим в чехословацкой команде считался тогда центрфорвард Забродский. Я поручил Василию Трофимову постоянно «опекать» его, как это обычно делалось в футболе и русском хоккее. И этот ход оправдался — чехословацкий хоккеист сразу почувствовал себя неуютно, померкла его техника, снизилась эффективность. Более быстрый и выносливый Трофимов сумел не только нейтрализовать соперника, но и сам доставил немало хлопот защите пражан.

Во втором матче соперники, правда, нашли противоядие. Они показали все, на что способны, и выиграли встречу со счетом 5:3.

После этого гости предложили сыграть еще один матч. Мы согласились. Закончился он боевой ничьей — 2:2.

Успех окрылил нас. И в то же время открыл нам глаза на многие наши недостатки. Мы увидели наши слабости в технике — мы не владели таким арсеналом бросков, как соперники, особенно с неудобной стороны; хотя самоотверженности нашим хоккеистам было не занимать, приемов силовой борьбы мы не знали. Однако мы поняли, что идем по правильному пути. Работоспособность, высокая скорость, тактическое разнообразие — в этом мы даже превосходили чехословацких хоккеистов. Поняли мы и эффективность тактики прессинга, которая зарождалась в тех матчах.

Но могли ли мы успешно играть с другими зарубежными командами? Многие чехословацкие хоккеисты говорили тогда, что нам рано еще выходить на международную арену, что ничего, мол, мы там не добьемся. И только один Забродский сказал мне, что хотя с асами нам тягаться пока трудно, но, скажем, сборные Польши, ФРГ, Дании, Норвегии, Австрии мы вполне можем побеждать.

К такому же выводу пришел и я в следующем году, когда выезжал в Стокгольм смотреть матчи чемпионата мира. В том турнире золотые медали завоевала сборная Чехословакии, хотя и играла в ослабленном по сравнению с московскими поединками составом — незадолго до первенства разбился самолет, в котором летела часть чехословацких хоккеистов...

Приехав в Москву, я сделал обстоятельный доклад, главный вывод которого был: играть с зарубежными соперниками можно и нужно. Мы способны встать в один ряд с сильнейшими командами мира. Однако мое мнение не поддержали, и наш дебют на мировом хоккейном чемпионате состоялся только пять лет спустя. Правда, до этого мы встречались со сборными Финляндии, Швеции, ГДР, Польши в товарищеских матчах и выигрывали у них. Наша команда стала победительницей Всемирных студенческих игр, проходивших в 1953 году в Вене. Не играли мы только с канадцами.

В 1953 году мы с Тарасовым были в Швейцарии и смотрели матчи гастролировавшей там канадской команды. Первое впечатление было двойственным. С одной стороны, игра канадцев восхищала — каждый хоккеист обладал высокой техникой, отлично владел клюшкой, уверенно чувствовал себя на льду, знал множество силовых приемов. Но, с другой, их действия казались авантюрными. Канадцы мало заботились об обороне, тактика была однообразной: вбрасывание шайбы в зону нападения и навал всей командой. Но мощь ощущалась, тем более, что, как правило, во всех матчах соперник их побаивался, отдавал инициативу и думал лишь о защите, отвечая редкими контратаками. Да, сильны канадцы, думал я, но и они не без слабостей и сразиться с ними можно. Случай представился в следующем году на чемпионате мира.

...К решающему матчу со сборной Канады мы подошли, обыграв всех соперников (в том числе и команду Чехословакии — 5:2) и сделав ничью — 1:1 — со шведами. Ничья эта, кстати, была весьма драматической. Из-за сильного снегопада матч продолжался 6 периодов — играли тогда на открытой площадке. Мы долгое время проигрывали, но в конце концов сравняли счет. Снег отнял у нас скорость и уравнял шансы команд.

У канадцев перед встречей с нами показатели были более внушительные. Естественно, что предпочтение все отдавали заокеанским хоккеистам. Для нас, дебютантов, высоким достижением считалось второе или третье место (в случае поражения нам предстояла переигровка со шведами). В то, что мы можем выиграть у канадцев, не верил никто: ни пресса — я получил в посольстве наши газеты, и тон спортивных заметок перед последней игрой был довольно пессимистическим, — ни даже руководители делегации.

Вместе с нашей командой на первенство поехал выдающийся советский спортивный радиокомментатор Вадим Святославович Синявский, с которым мы очень дружили. После матчей ребята, как правило, собирались в холле гостиницы, Вадим играл на пианино (а играл он преотлично), рассказывал множество интересных историй. Я был за это очень благодарен Синявскому: так снималось напряжение перед трудными матчами. Потом, кстати, стало традицией приглашать перед играми в команду артистов, писателей, а начало этой традиции положил Синявский.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.