Воспитание боем

И вот после одной такой «посиделки», когда ребята уже легли спать, пошли мы с Вадимом ко мне в номер, продолжая разговор о предстоящей встрече с канадцами. Вдруг заходит руководитель делегации Борис Васильевич Мякиньков и говорит: буди Боброва (он был капитаном команды) и приходи с ним на бюро делегации. Есть мнение (самого Мякинькова и некоторых других членов бюро) проиграть завтра канадцам. Почему, спрашиваю. А потому, отвечает Мякиньков, что все равно нам их не одолеть. Лучше мы сбережем силы для переигровки со шведами и завоюем звание чемпионов Европы.

Проиграть без боя канадцам?! Не выяснить, кто же сильнее, не узнать наши сильные и слабые стороны?! Нет, заявил я твердо Мякинькову, Боброва будить не стану, и на бюро не пойду, установку дам только на выигрыш. Синявский горячо поддержал меня, и вдвоем нам в конце концов удалось убедить Бориса Васильевича. Бюро было отменено.

На установке я предложил ребятам такой вариант: когда канадцы будут вбрасывать шайбу в нашу зону, в глубину отходят лишь защитники и центральный нападающий. Крайние форварды располагаются у синей линии. Защитники, забрав шайбу, должны немедленно адресовать ее крайним, и те сразу же устремляются в контратаку. Сказал я ребятам и о том, что кое-кто в них не верит, а я, наоборот, убежден, что они сумеют победить.

После того, как я изложил этот план, Мякиньков подошел ко мне, согласился с тем, что план может быть удачным и... неожиданно преподнес мне в подарок большую хрустальную вазу. «Вот что, Борис Васильевич, — сказал я ему, — вазу сейчас я у тебя не возьму, а если мы выиграем, то ты наполнишь эту вазу шампанским и принесешь ко мне в номер».

Первый период матча с канадцами прошел как по нотам. Они, верные себе, сразу полезли вперед, но ребята четко выполнили установку. Первая же контратака и — гол. Снова контратака, и снова — гол. Короче говоря, период мы выиграли 4:0.

Признаюсь, я даже чуточку испугался. Думаю, поймут канадцы, где собака зарыта, перестроятся — как их остановить? Но канадцы в дальнейшем так и не изменили своей тактики. Только действовать стали жестче да драться чаще. Но это им не помогло. Мы победили — 7:2, и золотые медали чемпионов мира и Европы (а также хрустальная ваза с шампанским) стали нам наградой. А лучшим нападающим был признан наш капитан В. Бобров.

Обратите внимание: тактический прием, взятый ныне всеми на вооружение — игра на контратаках, — родился на практике, в конкретном матче.

...Мы, конечно, хотели встречаться с канадцами чаще, понимая, что это может обогатить наш хоккей. Но они продолжали относиться к нам с прохладцей, считали тот проигрыш случайностью, а свое превосходство по-прежнему неоспоримым. На следующем чемпионате мира они выиграли у нас 5:0. Счет никак не отразил соотношения сил, но игра есть игра, и фортуна улыбнулась заокеанским хоккеистам.

Правда, на Олимпиаде 1956 года родоначальники хоккея вновь оказались побежденными. Сборная СССР выиграла — 2:0. Кстати, тогда на Олимпийских играх в Кортина д'Ампеццо мы впервые применили еще одну тактическую новинку, которой сейчас пользуются многие, — прострел. Было это сделано в матче с США. Американский вратарь Айкала играл в весьма оригинальной по тем временам манере. Он выкатывался далеко вперед навстречу нападающему и значительно сокращал зону обстрела ворот. В первом периоде мы так и не смогли их «распечатать». Тогда я предложил нашим нападающим бросать не по воротам, а... мимо дальней штанги. А на эту передачу на высокой скорости должен устремляться другой форвард, который и завершит комбинацию.

Но вернемся к канадцам. После нашей победы в 1956 году на родине хоккея стали раздаваться голоса о необходимости встреч с нами. «Докажите русским свою силу, или пусть они продемонстрируют свою», — писали газеты, обращаясь к хоккеистам. И в 1957 году, как известно, наша сборная впервые поехала в Канаду. Сборная поехала, но я остался в Москве.

Есть довольно печальная спортивная поговорка: «Выигрывает команда, проигрывает тренер». К сожалению, некоторые спортивные руководители считают наиболее радикальным средством «спасения» смену тренера. Так произошло и в 1957 году, после того, как на чемпионате мира, проходившем в Москве, мы заняли второе место. «Проиграл тренер» — и в Канаду меня не взяли, а тренером поехал Тарасов. Хотя я до сих пор убежден, что тот чемпионат проиграли не тренер и не хоккеисты.

Как известно, золотых медалей нас лишила ничья со шведами. Почему же мы не сумели добиться победы? Я хорошо помню, как складывался тот драматический матч.

Первый период мы проиграли — 0:2. В перерыве я постарался успокоить ребят, объяснил им их ошибки, посоветовал, как вести игру в дальнейшем. Второй период команда провела блестяще — в ворота шведов влетели четыре шайбы.

Перед заключительной двадцатиминуткой я с трудом пробился в раздевалку — там было полно народу. Все уже праздновали победу. И когда я попытался восстановить деловую обстановку, сказал, что игра еще не сделана, что шведы так просто не сдадутся, это вызвало лишь улыбки присутствующих. Самоуспокоенность и лишила нас звания чемпионов мира.

Так что моя следующая официальная встреча с канадцами состоялась лишь через пять лет — на чемпионате мира 1961 года в Швейцарии. Состоялась тоже весьма неожиданно — за неделю до выезда на турнир мне объявили, что Тарасов освобожден, а я вновь должен принять сборную. На все возражения — команду я не готовил, в случае выигрыша никакой моей заслуги нет, как нет вины и в случае проигрыша — заявили, что это вопрос решенный.

В Швейцарии мы заняли третье место, и мне стало ясно, что сборная нуждается в существенном обновлении, что ряд ветеранов уже не может вести наш хоккей вперед.

К следующему мировому первенству готовилась совершенно новая команда, но выступить на чемпионате ей было не суждено: по ряду не зависящих от нас причин наша сборная в Колорадо-Спрингс не поехала.

А затем начиная с 1963 года наша сборная девять лет подряд побеждала на чемпионатах мира и зимних олимпиадах. Эти годы с легкой руки журналистов назвали золотыми, Я не против такого эпитета, если только не считать его синонимом слова «легкий». Ведь каждый раз приходилось искать что-то новое, каждый раз приходилось превосходить не только соперников, но и самих себя. Ведь и наши противники не стояли на месте, они тоже шли вперед. Трудности заключались и в том, что к нашим победам все привыкли, их ждали, они становились чем-то повседневным.

Главной причиной наших успехов был, конечно, общий высокий уровень советского хоккея. За короткий срок он возмужал, обогатился технически и особенно тактически, у нас появился свой собственный советский стиль, которому стали подражать, который стали перенимать. Из недавних учеников мы сами превратились в учителей.

Следует сказать и о тех высоких требованиях, которые мы, тренеры (с осени 1962 по 1972 год я работал вместе с А. В. Тарасовым), предъявляли к хоккеистам сборной. Причем не только к их игровым качествам, но и к человеческим. Все знали: никому, даже «звездам» нарушения прощаться не будут.