Спорт. Это атлетический парень с короткой стрижкой и скулами, обтянутыми ограничениями и постоянным трудом. Он давно вышел из возраста модного увлечения и, приглашая к себе, должен честно предупреждать: со мной будет трудно. А надо ли так? Да1 Потому что приглашение к воспитанию спортом не прогулка по розовым кущам, а постоянное преодоление шипов и колючек, закаляющих волю и повышающих жизнестойкость.

Приглашенным в спорт надо честно говорить о многодневной работе. Услышав это не единожды, в один прекрасный момент они не сбегут. Была бы моя воля, я фотографировал бы не пьедесталы почета, а работу, когда заканчивается воспетая всеми красота спорта и начинается его величие. Спорт – это характер, рожденный не под звуки фанфар, а под скрежет собственных зубов. И этого стесняться нечего. Кто не видел Ирину Роднину, ликующую на льду? А затем ее победную одышку, когда она даже улыбается через силу. И неплохо бы однажды сказать: «Сейчас мы видели, как Ирина Роднина в шестой раз завоевала звание чемпионки мира. А завтра мы приглашаем вас посмотреть ее тренировку, а точнее, каким образом любой из вас может стать чемпионом мира». Конечно же, к экранам нахлынет разноцветная ребятня из платных кружков для фигурного катания. И конечно же, часть из них разочарованно надует губки: «Фи, как много». И после этого они все реже будут приходить на свой платный пятачок, и родители не смогут понять, что же случилось. Все просто. Им постоянно трубили о звездных дорогах и мало говорили о величии труда. А желательно наоборот.

Лежит в доме Леднева медаль на сиреневой ленточке с красной звездой, и на ней написано: «За трудовую доблесть». А если медаль перевернуть, там еще надпись: «Труд в СССР – дело чести». И та и другая надписи полностью соответствуют истине, относящейся к владельцу медали, потому что получил он ее по заслугам.

Что такое семья!

Была в нашем институте студентка Таня Самойленко, смуглая красавица, исповедовавшая балет и художественную гимнастику. Когда она со своей группой приходила на стадион заниматься легкой атлетикой, мы старались ее не огорчать. Никто из преподавателей кафедры не договаривался об этом, но уж так получалось. Сидим мы как-то, греемся на солнышке, ждем очередную группу, а рядом у ограды стоят Таня и Леднев, худющий, будто свинченный из костей и суставов, а она рядом, словно лебедица. Стоят себе и стоят, мало ли что. И тогда кто-то сказал: «Вот поженить бы их, хорошая пара!» А они будто услышали. Леднев покраснел, а Таня заторопилась в сторону. Но потом они все чаще и чаще стали попадаться на глаза. Как уж Леднев выкраивал время – неизвестно, как не упустил судьбу – непонятно. Но ведь выкроил, пришлось Тане шить свадебное платье. Сюжетом не удивишь, но вспоминаю это в связи с другой историей.

Как-то в польском журнале «Спортовец» я видел снимок. Председатель Польского спорткомитета В. Речек пригласил к себе жен всемирно известных спортсменов и тренеров для разговора о том, какая у них... трудная жизнь. Представитель правительства не только им посочувствовал, чем, возможно, и расположил к беседе, но и подчеркнул значение польского спорта в деле становления государства. И необходимость пересмотра взглядов о месте спортсмена в его семье.

Пишу об этом, вспоминая разговор с Таней Ледневой после замужества, ее отчаяние оттого, что Паша в спорте и семья не создается. Мы долго ходили по улицам Львова, и я что-то толковал ей об особом призвании Павла Леднева. Затем был в доме Тани, где Паша стал сыном ее родителей. Было это не декларацией, а естеством и растворилось в их семейных заботах. И, зная о том, как жилось ему, я подумал, что вся семья Тани, не сговариваясь, решила сделать из Леднева чемпиона мира. И сделала.

А сейчас мы сидим друг против друга, и моя бывшая студентка Таня Самойленко честно признается: «Я ошибалась. Ну, конечно же, была неправа. И уже не считаю себя «соломенной» вдовой. И когда добирается он домой, не тяну его в театр. И когда среди пятиборья выкроит время, чтобы учиться заново, не смею позвать в кино. Мотается он целый год, то готовится, то выступает, и мое время – это все, что останется от пятиборья. И уж не из любопытства, а просто чтобы побыть с ним, прошусь на тренировки. А он одно: «Это тебе не цирк, это работа. Как всякая другая». Прошусь на соревнования. Не разрешает: «Где женщины – там несчастье». Однажды пришла на фехтование, а он увидел меня и проиграл бой. Что после было! Вот и вся наша жизнь. Работаю в школе, вместе с мамой растим Витю Леднева. Паша приехал с чемпионата мира, пришли к нам с телевидения, начали снимать. Говорят: «Возьми сына на руки, хорошие кадры получатся». Паша к нему, а сын не узнает его, плачет, не идет на руки. Очень он тогда расстроился. Мы ему говорим: «Подожди, подрастет мальчик, объяснишь ему, что такое современное пятиборье в нашей семье». Вот так и живем. Встает Паша рано, бежит за молоком – себе и сыну, а потом на службу и тренировки. Я часто слышу разговоры: «Какой Леднев одаренный!» А это не так – он труженик. Еще мальчишкой пришел в ДСШ и сам записал себя. И всю жизнь пробивался сам. Когда в 1962 году в Москве проводился чемпионат мира, его мама по всем законам рассчитала расходы и командировала сына на учебу. И в прошлом году, в августе, снова был чемпионат мира. И снова в Москве. Мы, конечно, волновались, особенно обе мамы и я. Может, я неправа, не отнесите за счет добродетелей, но думаю, что семья дает Паше силу. И все мы радуемся, когда видим, что он становится сильнее и духовно богаче. Мы-то знаем, как он трудится, стоит посмотреть, каким приходит домой. Но вот приехал прошлой зимой со съезда комсомола Украины, встречался там с шахтерами. Мы ему как-то сказали: «Паша, отдохни», – а он взорвался: «Что я делаю, вот шахтеры – это труженики!» И тут же ушел на тренировку. А потом до того себя загнал, что кровь из носа пошла. Нет у него ни выходных, ни праздников. Целый год я жду свой «месяц радости», – это когда он получает отпуск. И мы едем к его маме в Днепропетровск. Все время вдвоем – это большое счастье. Но вот раньше он просто лежал на берегу

Днепра, смотрел на воду, строил замки из песка, а сейчас даже в отпуске тренируется. Я пыталась с ним говорить, а он: «Потерпи до Монреаля». Я потерплю, но знаю, что и после будет так же. Ему бы отдохнуть лишний час, а он учеников завел. Он ведь всегда кого-то опекал. Спорю с ним, а вот вижу: входит он в комнату, а его ученики встают. Это ведь очень важно. И я рада тому, что растет он на глазах. Все мы ждали: вот станет чемпионом мира, вот станет... Стал. Снова стал. А теперь сидит вечерами, завел систему карточек, все выписывает, . сортирует. Идет к школьникам – готовится, к политзанятиям за неделю начинает листать книги. Это ведь спорт его сделал таким. А я что?! Я стараюсь помогать».

...Из леса мы вернулись в бассейн СКА. Пусто. Тишина. Под прохладой мартовского утра парок от теплой воды. Где-то в постелях нежатся будущие чемпионы, им снятся пьедесталы почета и слышится малиновый перезвон литавр. Бассейн пуст, в нем один человек, но зато это чемпион мира. Ему некогда спать. Обнаженный, он проскочил мимо меня, одетого, и плюхнулся в воду. Натянул темные очки – глаза чемпионов не выдерживают солнца и хлорки... И зашлепал по воде, как колесный пароход. Шлеп-шлеп. Лениво. Расслабленно. Впереди еще целый рабочий день – воскресенье. Пуст бассейн. Только рябь по воде от третьей дорожки – плывет чемпион мира.

В тот день мы вместе обедали, много говорили, а затем я видел, как в зале он уговорил одинокого фехтовальщика сразиться. После – слушал гулкие выстрелы на пустом стрельбище. И уже под самый вечер Леднев обрядился в галифе, сапоги со шпорами, и мы пошли на конный двор. Дневальный не удивился: «А, это вы, Павел Серафимович. Посидите. Сейчас заседлаю Сахалина».

Кончался воскресный день. И не было ничего удивительного, что дежурному солдату пришлось поработать. Только карий жеребец Сахалин, которого в конце выходного дня потянули из денника, наверное, удивился. Если кони думают, он должен был бы чертыхнуться: «Опять, наверное, этот Леднев заявился». И, словно извиняясь перед конем, Павел долго прогуливал его шагом, пробуждая от праздности воскресного дня, и когда тот разошелся, пустил рысью, попробовал галоп. И после, отлично понимая друг друга, они начали прыгать препятствия. Мы с дневальным сидели на скамеечке у ворот, и вокруг плыла тишина воскресного дня.

Вот и закончился день Павла Леднева. Сидят . они напротив меня вдвоем с Таней, вспоминают что-то, подсказывают. Пьем. чай. А потом он решительно встает: «Извините, у меня дела. Завтра важный день. – Помолчал и еще раз: – Очень важный день!»

В этот очень важный день коммунисты Спортивного клуба Прикарпатского военного округа единогласно приняли в ряды КПСС делегата XVII съезда комсомола старшего лейтенанта Павла Леднева.

Полувековой путь журнала «Смена» отмечен высокой правительственной наградой – орденом «Знак Почета». Журнал награжден орденом за плодотворную работу по коммунистическому воспитанию молодежи, мобилизации юношей и девушек на выполнение задач хозяйственного и культурного строительства.

На торжественное заседание, посвященное вручению журналу ордена «Знак Почета», в конференц-зале издательства «Правда» собрались авторы и читатели, передовики производства, партийные и комсомольские работники. В президиуме собрания первый секретарь ЦК ВЛКСМ Е. М. Тяжельни-ков, первый секретарь правления Московской писательской организации С. С. Смирнов, инструктор отдела пропаганды ЦК КПСС В. Н. Еременко, главные редакторы молодежных изданий.

Заместитель Председателя Президиума Верховного Совета СССР Председатель Президиума Верховного Совета Эстонской ССР А. П. Вадес огласил Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении журнала ЦК ВЛКСМ «Смена» орденом «Знак Почета», тепло поздравил с высокой наградой коллектив редакции, его авторский актив и читателей и прикрепил орден на Красное знамя журнала.

С большим подъемом участники заседания приняли приветственное письмо Центральному Комитету КПСС.

Редакция журнала сердечно благодарит всех наших друзей за внимание, теплые слова, высказанные по случаю вручения журналу ордена «Знак Почета».

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.