Вологодские кружева

И появились первые эскизы, первые наброски молодой художницы. Наряду с серийными работами она, как и все, создавала эскизы выставочных изделий, тех, которым суждено было снискать успех и славу не меньшую, чем у ее опытных коллег. Сегодня имя Мамровской значится в каталогах всех крупных художественных выставок в нашей стране и выставок советского искусства в Финляндии, Венгрии, Монголии, Чехословакии, Польше, Румынии, Югославии. В 1977 году Мамровская стала членом Союза художников СССР, а в минувшем – лауреатом премии Ленинского комсомола.

А давно ли было начало? Уже в 1974 году, через два года работы на Воло-годчине, она создала одно из значительных своих произведений – панно «Вологодские частушки». Оно экспонировалось тогда на выставке «Советский Север» и показало, как тонко прочувствовала и усвоила художница особенности вологодского кружево-плетения. В нем звучало, искрилось юмором и поныне не утраченное в глубинках области мастерство былых частушечников, подковыристых и беззлобных, разудалых и неустанных.

Панно это и для зрителей и для самой художницы было подтверждением пропущенной через сердце истины: искусство кружевниц, уходящее корнями в давнее прошлое, должно развиваться в направлении, веками проверенном, – в национальном стиле. Попытка в тридцатые годы «обновить» старинный промысел показала, что отказ от традиций мстит за себя появлением безвкусицы, вычурности. Значит, двигаясь вперед, надо постоянно • вглядываться и в те десятилетия, которые могли поглотить, подернуть забвением никем не зарегистрированные «открытия» безымянных мастериц. И Галина, обдумывая новые работы, постоянно обращалась к помощи музейных хранилищ и художественных фондов, пытаясь уловить ход мысли давних мастериц в особенностях и затейливости их рисунков.

Что издавна было характерно для

вологодского кружева? Резкое деление

на фон и рисунок. Фон – это ажурная

сеточка, прозрачная решетка, усеянная звездочками – снежинками. А по ней – рисунок, плетение ровной по ширине плотной тесьмой-полотнянкой. Она извивается, изгибается в виде узоров, похожих на розетки, веера, гребешки, подковы. Рисунки кружев имеют старинные названия: денежка, паучок, пуговка, березка... Необозримый простор для человека, способного видеть в окружающем чуть больше, чем остальные.

Таким – необычным для прозаического взгляда – привиделся Галине Мамровской старинный русский хоровод, который до сих пор радует зрителей на областных смотрах художественной самодеятельности. Скатерть «Хоровод» на первый взгляд воспринимается просто как причудливые извивы полотнянки на ажурном фоне. Чтобы раскрылся ее замысел, зритель должен включиться в процесс сотворчества, пристально и заинтересованно вглядеться в узорные перевивы. Нет, не случайны они, не досужий это вымысел! У них свой танец, своя музыка: построены они на игре двух матрешек, одна повыше, другая пониже, матрешки повторяются, словно кружат в переплясе, и вы, неназойливо втянутые художницей во всеобщий хоровод, вдруг понимаете, что давно уже кружитесь вместе с ними.

В этом и состоит мастерство в построении рисунка. Он не должен распахиваться сразу, весь, он должен иметь как бы второй пласт восприятия, более глубокий, богатый, который разворачивается во времени медленно, постепенно и манит к себе, как тайна. А потом – долгие поиски, бесчисленные наброски, отказ от решений, которые казались окончательно верными. Фантазия человеческая неисчерпаема, она способна творить чудеса, когда автор неутомим и неустанно требователен к себе. Этот золотой принцип унаследовала Галина от главного художника объединения Виктории Николаевны Ельфиной. На третьем году работы в «Снежинке» ей пришлось вместе с Ельфиной трудиться над эскизом к панно «Праздник». Тридцать семь мастериц-кружевниц выполняли эту сложную композицию, посвященную 30-летию Победы советского народа над фашистской Германией. В орнаменте из цветов на фоне салютных сполохов под долгое побрякивание коклюшек вырисовывался увиденный художницами силуэт Родины-матери, в русском наряде, со вскинутыми руками, в которых, как солнце, орден Победы.

Работа над «Праздником» позволилаМамровской вплотную соприкоснуться с творчеством опытного мастера. Как-никак, а начинала Виктория Николаевна не здесь, а в «глубинке», была у самых истоков кружевоплете-ния – когда-то заведовала производством в кружевной артели в селе Нов-ленском, ездила по деревням, собирая изделия от надомниц. С какими только искусницами она не встречалась, о чем только их не расспрашивала! Видела: в самых дальних и тихих деревушках живо и упорно, как родник, пробивает себе дорогу тяга к прекрасному. Древнее искусство требовало обновления традиций, умелого сочетания старых, испытанных материалов, чаще всего льна, с новыми. Восторг в Генуе и Монреале, в Познани и Париже вызвала скатерть Ельфиной «Снежинка», потом Монреаль тепло встречал скатерть «Вологжанка», в которой соединились нитки цвета тополиных ветвей с другими, оттенка золотой пыльцы на пушистых шариках вербы...

Не проходит даром такое творческое общение. Когда работали над следующим панно – « Россия », – объединили усилия четырех лучших художниц – В. Н. Ельфиной, В. Д. Веселовой, А. Н. Ракчеевой и Г. Н. Мамровской. Каждая пыталась увидеть будущее произведение целиком, каждая делала эскизы, и лучшим был признан вариант Мамровской. «Россия» – одна из работ, выдвинутых на соискание премии Ленинского комсомола. Здесь в лучших национальных традициях предстает облик страны, давшей расцвет многим народам. Россия – это жизнь, это дерево, дающее прекрасные плоды содружества национальностей, а потому и в центре панно – дерево, в кружевных извивах-ветвях которого как бы, создавая второй пласт восприятия, проступают гербы союзных республик. В 1977 году панно это украшало один из павильонов ВДНХ.

Младенческая первозданность кружева сродни открытым и добрым русским сказкам. Давно ли вы их перечитывали? Художница Галина Мамровская – недавно. Она живет в этом сказочном мире. Или он в ней? Она постоянно вслушивается в то, что происходит в ее душе. Где же то словечко в сказке, где та ниточка, потянув за которую увидишь, как вся сказка засверкает волшебным калейдоскопом и из божественной словесной вязи возникнет вдруг причудливая и звонкая кружевная песня? Где же то заветное словечко, где?

Долгими раздумьями, вглядыванием

в текст сказки глазами художника

начиналось рождение скатерти

«Аленький цветочек». От чего оттолкнуться, чтобы решить композицию,

чтобы выдержать ее в светлом, оптимистическом звучании? Ответ всегда

там же, в самой сказке. Восемь дней

дожидалось чудище свою возлюбленную – восемь рапортов (повторений)

по кругу скатерти, и в каждом – чудище и добрый молодец, расколдованный силой любви. Все это венчается цветком – аленьким цветком – в центре скатерти, солнечными и радужными его переливами... И снова обращение внутрь себя: динь-динь-дон, динь-динь-дон, «жил-был славный царь Дадон...». Какой должна предстать «Сказка о золотом петушке» в искусстве кружевоплетения? Что родится в „светлых цехах под светлый перезвон коклюшек? Динь-динь-дон, динь-дон. Это должно быть солнечное небо! И купола в нем! И – словно перезвон колоколов в древнем сказочном городе, в голубой небесной тиши. Вглядитесь, вслушайтесь в эту кружевную «Сказку», и вам обязательно пригрезится этот перезвон.