– На востоке говорят: если глаза блестят, как седана, старость еще ве наступила. Мы еще поплаваем, боцман!

И снова улыбается...

Вспоминать удивительно, но, честное слово, вся команда с улыбкой работала. Стоило в трудную минуту появиться Забродину, и сразу смех, шутки. По плечу он никого не хлопал, в пивную ни с кем не бегал, но матросы души в нем не чаяли, перекрестили ласково в Колобродина.

Туг и дала начальную трещину моя система. «Куколкав-капитан избавляться от Ивана Алексеевича и не собирался: план по перевозкам перевыполняем, на судне порядок. Мало того, сам капитан начал в курилку наведываться, в шашки играть...

Через полгода «куколку» от нас забрали и оставили законным капитаном Ивана Алексеевича Забродина.

Порадоваться толком мы не успели, даже собрания не провели. В первый же день получили распоряжение вывести нефть с «пионерного» причала. Эстакады на Нефтяных камнях, где автомашины ходят и дома окошками светятся, в те времена и в помине не существовало. Торчал посредине моря открытый всем ветрам свайный причал и на нем цистерны по шестьсот тонн каждая. В цистерны с морских скважин качали по трубам нефть. Разгружались цистерны хлипким способом: на соседний остров, где рация находилась, заранее радиограмму отстукают, два матроса-портовика в шлюпку и на веслах к причалу. Танкер придет, матросы «концы» примут – и до свидания, обратно на остров. На острове береговой кубрик, жены чай кипятят...

В середине ноября, в самые штормы, начался первый рейс капитана Забродина. Третьи сутки восьмибалльный норд-ост и снежная крупа над морем...

Покачало нас порядком, но до «пионерного» дошли в срок. Подворачивает Иван Алексеевич к причалу левым бортом, гудит, к биноклю припал, а на причале пусто. Нету матросов – и точка! Куда к черту в такую штормягу на шлюпке с острова срываться! Их и обвинить-то ни в чем нельзя!

А нефть не ждет, нефть в цистерны буль-буль, до краев цистерны.

– Попробуем, – сказал нам Иван Алексеевич. – Сами попытаемся. До смерти не забуду я эти шесть попыток. Стоял я, привязанный к

леерам на нижней палубе, ослеп, оглох от воды и шесть раз «проводник»-трос, который канат швартовый вытягивает, забрасывал на кнехты. Где море, где небо – все перепуталось. То танкер сверху причала, то причал над танкером...

Уже одно, что не разбил Забродив на куски судно, – лучшая для капитана аттестация...

Не удалось нам ошвартоваться. Отошли подальше, ныряем с боку на бок, с носа на корму переваливаемся. Радист из рубки выскочил, глаза бешеные:

– Просят ответить категорически, товарищ капитан! Бели причалить невозможно, будут глушить скважины и нефть – в море.

Стоит Иван Алексеевич бледный, пальцами в планшир впился и все же улыбается:

– Погоди, дорогой! Не торопись! Еще в школе учили, что нет безвыходных положений.

Оглянулся он по сторонам, поежился и сбежал к себе в каюту. Ни кто и опомниться не успел, а капитан в одном шерстяном белье на нижней палубе «проводник» накручивает вокруг пояса. Секунда – и прыгнул в Каспий Иван Алексеевич. Показалось мне, не слышно больше ветра, тишина на корабле. Замерли моряки, окаменели. И вдруг три матроса, один за другим, робу с себя долой и вдогонку за капитаном.

Рядом со мной молоденький моторист дернулся, очнулся, закричал дурным голосом:

– Капитан за бортом!

– Молчи! – цыкнул я на него. – Молчи, салага! Человек за бортом! Вот правильная тревога! Помнить надо!

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• …
• 12
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.