Африка ворвалась в наш самолет задолго до того, как под его крылом поплыли крыши домов и купола мечетей Каира. Она предстала перед нами еще в Шереметьеве в образе пестрой компании веселых парней, у которых на лацканах пиджаков сверкали новенькие университетские ромбики.

«Батюшки вы мои!» — то и дело восклицал в самолете подвижной сухощавый паренек — выпускник Бауманского, летевший с дипломом инженера на свой родной остров Маврикий (на крупномасштабной карте — точка с булавочную головку, затерявшаяся в просторах Индийского океана).

«Та мы вси з Кыева!» — представлял попутчикам группу выпускников Киевского университета огромный силач-негр в вышитой рубашке, делавшей его похожим... ну, ей-богу, на запорожца.

Их ждали на всем протяжении нашего пути от Каира до Лусаки, их встречали как национальных героев, приезжая для этого в аэропорты целыми семьями и даже деревнями. Под крышами приземистых аэровокзалов, битком набитых родственниками и земляками, слышались радостные возгласы взрослых и визг ребятни, едва на бетонное поле Хартума или Энтеббе, Найроби или Дар-эс-Салама спускались по трапу шоколадные парни с ромбиками в петлицах. Даже чинные полицейские расплывались в белоснежных улыбках, приятельски похлопывая по плечам дипломированных соотечественников.

И на каждой промежуточной остановке вместе с нами эти трогательные сцены наблюдал молодой африканец, который, как и мы, не мог сдержать улыбки, хотя глаза его хранили заледеневшую грусть. На его груди не золотился университетский знак, и до конца рейса его никто не приветствовал в аэропорту.

Но этот юноша тоже прошел курс наук в Советском Союзе. Он был из сражающейся Анголы. Теперь он летел домой, в свой партизанский отряд.

Вся журналистская группа, состоявшая из специальных корреспондентов «Правды» и «Известий» — Олега Игнатьева и Анатолия Никанорова, кинооператоров Центральной студии документальных фильмов Юрия Егорова и Владимира Комарова и автора этих строк, — еще в начале пути познакомилась с молодым ангольским партизаном. Мы были первыми советскими людьми, летевшими в его страну, и вопросы сыпались на нашего собеседника с пяти сторон. Он успел немало рассказать к концу более чем двадцатичасового полета, когда иллюминаторы с одного борта заполонила ослепительная снежная корона Килиманджаро.

...Мало кому известно, что Ангола — первая страна африканского континента, ставшая жертвой европейских колонизаторов. Именно с нее начался отсчет кровавых преступлений «миссионеров западной цивилизации». Начался, но еще не кончился.

За пять веков своего колониального владычества Лисабон поставил народ Анголы на грань вымирания, физического и духовного. Один из главных палачей ангольской нации, как, впрочем, и собственной тоже, фашистский диктатор Салазар, преставился на 82-м году своей преступной жизни. А средний возраст жителей Анголы исчисляется 25 годами. И только с трагедией узников Освенцима или Майданека может сравниться судьба детей в Анголе, 84 процента которых умирает до пяти лет от голода и болезней. Сковав и свой народ средневековой инквизицией, салазаровская Португалия намеренно держала 99 процентов населения Анголы в глубоком невежестве и неграмотности.

Колониальная ночь продолжалась до 4 февраля 1961 года. Десять лет назад патриоты Народного движения за освобождение Анголы (МПЛА) подняли в столице Луанде восстание, напав на тюрьму, радиостанцию, военные казармы. Эта первая атака была отбита колонизаторами, которые только в Луанде зверски убили три тысячи повстанцев. Но залить кровью пламя революции Лисабон был уже бессилен.

Сегодня на просторах Анголы идет национально-освободительная война, в ходе которой партизаны МПЛА одержали немало побед и освободили треть страны. Если бы не натовские подпорки, если бы не военный допинг со стороны расистской ЮАР (там прекрасно понимают, что после освобождения Анголы на повестку дня встанет вопрос о судьбе гнезда расизма на самом юге Африки), — Португалия не устояла бы в одиночку под ударами национально-освободительной революции. Ведь эта страна в 16 раз меньше Анголы, но ей, колониальной пиявке, помогают сосать из ангольских недр золото, алмазы, нефть, руду другие империалистические хищники. Жуя африканский пирог, Лисабон ликвидирует дефицит своего платежного баланса, и ради этого он готов на все.

Зверствуя по примеру американцев в Индокитае, португальские каратели льют на Анголу напалм, окутывают деревни токсическими газами — пусть гибнут старики, женщины, дети, все живое. Об этом говорил нам в Анголе председатель МПЛА Агостиньо Нето.

С именем этого легендарного человека связана вся ангольская революция. Уроженец деревушки Иколо-и-Бенго, он, молодой активист антиколониального движения, в 1947 году на средства, собранные рабочими Луанды, смог поехать в Португалию для учебы на медицинском факультете старейшего университета Европы — Коимбра. Но прежде чем приехать домой дипломированным хирургом и вернуть многострадальному народу свой долг перед ним, Агостиньо Нето прошел и через «университеты» салазаровской охранки, которая дважды бросала его в тюрьму.

Возвратившийся на родину молодой врач Агостиньо Нето становится одним из авторов манифеста МПЛА, провозгласившего: «...Есть только один путь к освобождению... — революционная борьба». Его руки держат не только хирургический скальпель, но и поэтическое перо: стихи Агостиньо Нето, такие, как «Черная мать», неграмотный народ Анголы знал наизусть.

Сыщики Салазара вновь хватают патриота, вновь он за решеткой — на этот раз в мрачной лисабонской темнице Алжубе. Выступивших на защиту своего земляка жителей Иколо-и-Бенго расстрелял карательный отряд колонизаторов, которые оставили груды пепла на месте деревни.

А через год с пепелищ Иколо-и-Бенго и сотен других сожженных салазаровцами деревень поднялся шквал ангольской революции. В 1962 году, совершив изумительный по дерзости побег из тюрьмы, в ряды повстанцев вошел и председатель МПЛА товарищ Агостиньо Нето.

Чтобы рассказать советским читателям и кинозрителям об этой героической борьбе, наша группа в составе одного из партизанских отрядов в полночь 12 июля прошлого года перешла границу Анголы. В этих широтах стояла зима. Днем — жара до 40 градусов, ночью — 3 — 5 градусов тепла. Влажность тропиков да еще среднегорье. В этих условиях нелегко было всем, но особенно партизанам — плохо экипированным, босоногим, не всегда сытым.

Шли через болотные топи, полные змей, через десятки рек, облюбованных крокодилами, через такие водные преграды, как великая Замбези. Делали многокилометровые переходы в условиях повышенной бдительности, когда и костра не развести, чтобы высушить одежду и приготовить пищу.

Все это прежде всего ложилось на юные плечи бойцов отряда — 18 — 20-летних крестьянских пареньков, членов Союза молодежи МПЛА. Огромный вещевой мешок за спиной, привязанные лыком к поясу «лимонки» или пара мин от базуки, автомат Калашникова или «ППШ» на груди, а на голове — стальная банка с кинопленкой — малая часть багажа наших операторов, весившего 600 килограммов. Такой была полная боевая выкладка партизан.

До сих пор удивляюсь плавучести партизанской флотилии — каноэ, выдолбленных из ствола дерева или сооруженных из гигантского куска коры. Вообще за все пребывание в партизанском крае мы не видели ни одного гвоздя, ни одного колеса.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.