В тылу у Колчака

- Шелаевский.

- Вы арестованы.

- По какому поводу?

- В штабе узнаете.

Арестовали меня и ехавшего на пароходе левого эсера Мельникова, но последнего, по распоряжению одного из тройки, возглавлявшей Зап. - сиб. врем, правительство, освободили. Меньшевика Новицкого и интернационалиста Юхневича даже не арестовывали. Я же на катере с вещами был увезен на берег, а отсюда под конвоем... студентов Технологического института был направлен в штаб.

Здесь первым делом какой - то офицер назвал меня моей настоящей фамилией, чему я сильно удивился, и меня заперли в одиночной камере.

А раз назвав сакраментальной для Сибири фамилией: «Шумяцкий», каждый из посещавших меня интервьюеров задавал мне вопросы по разным «грехам», творимым частью мной лично, как комиссаром труда и промышленности Восточной Сибири, но большей частью по «грехам», относившимся к моим двум однофамильцам - Борису и Федору Шумяцким, из коих первый был наиболее активным работником Центральной Сибири, а потому и наиболее ненавистным сибирской белогвардейщине.

Дня два я терпел это нашествие белогвардейских «интервьюеров». Наконец я потребовал от председателя следственной комиссии меньшевика Виколинского перевода из штаба в тюрьму. Он обещал мне удовлетворить мое требование, но тут же учинил мне невероятный допрос, на котором стоит остановиться.

- Ведь вы - Шумяцкий, командующий Иркутским военным округом?.

- Нет, никогда не был военным. Я - комиссар труда и промышленности.

- Ах, виноват, то Борис. Вы - Яков Шумяцкий, - так? А скажите, что вы делали в Москве?

Был на съезде комиссаров труда.

- А у Карахана в Наркоминделе вы бывали?

- Карахан - мой товарищ по отделу труда в Иркутске, и потому я с ним виделся в Москве.

- Что же, торговали Россией оптом и в розницу?

- В Москве таких лавочек нет. Может, в Сибири, с божьей помощью братчиков чехославян, откроют такую торговлю.

Вскоре после допроса меня перевели в горную тюрьму.

Здесь я застал, прежде всего, некоторых товарищей, не пожелавших эвакуироваться на запад совместно со всей головкой.

Кроме того, были и красногвардейцы - партизаны, взятые чехами в плен.

Положение было нелепое - «Западносибирское временное правительство», состоявшее из эсеров Бориса Маркова, Павла Михайлова, кадета Патушинского и др., начало колебаться вправо и влево. С одной стороны, были свежи традиции советов, профсоюзы еще имели свои организации и даже свою газету - «Знамя Труда». Но с другой - внутренняя белогвардейщина, окрыленная успехом чехословацких наймитов французского империализма, поднимала голову и толкала власть вправо. Офицерье, украшенное возродившимися погонами, давило на гражданскую власть, заставляя ее свертывать всякие учреждения, имевшие какой - либо советский оттенок. Горсовет, еще каким - то чудом собиравшийся, был упразднен уже в конце июня. Начали понемножку упразднять и нарсуд, и хозорганы советов, и земотделы, превращая все это в дорогие царские палаты, канцелярии и т. д.