... Туда, где магнитная стрелка перестает показывать на север, где звезды не восходят и не заходят, где шестимесячный день сменяется шестимесячной ночью - в таинственную страну ледяного безмолвия, с давних времен стремились отважные исследователи. Веками районы, лежащие вокруг Северного полюса, были недосягаемы для человека. Многие смельчаки поплатились жизнью за попытки проникнуть в сердце Арктики. Труднейшая задача покорения высоких широт оказалась по плечу только советскому народу.

21 мая 1937 года советский тяжелый воздушный корабль опустился на льдину в районе Северного полюса и высадил отважную четверку зимовщиков, чей замечательный дрейф в центральной части Северного Ледовитого океана открыл новую эпоху в истории завоевания Арктики. Много лет прошло с тех пор; советские полярники разгадали за это время немало тайн полярных районов, да и сама Арктика стала «ближе» к Москве. Дело не только в возросшей скорости машин. Хотя Арктика по-прежнему не очень гостеприимно встречает воздушных путников (погода здесь меняется чуть ли не каждый час), летчики теперь водят самолеты в любую погоду, при любых метеорологических условиях.

В 1934 году, преодолевая циклоны и штормы, подолгу отсиживаясь, пережидая пургу, я почти месяц добирался до мыса Шмидта. С этого крайнего форпоста далекой Чукотки я совершил полет на льдину, на которой в туманной мгле ждали спасения челюскинцы. Ныне же сюда я попал в десять раз быстрее.

Когда я впервые попал на мыс Шмидта, здесь на голом каменистом берегу возвышались три маленьких домика полярной станции, а чуть поодаль раскинулось небольшое чукотское селение, насчитывавшее четыре - пять яранг.

Теперь на мысе Шмидта выросла целая улица двухэтажных бревенчатых домов. Ни одной яранги в поселке нет: чукчи переселились в новые дома. В каждом доме по четыре просторные квартиры со всеми возможными на Севере удобствами, в том числе электричеством. В арктическом поселке мыса Шмидта есть школа, баня, клуб, больница, магазин. В этом чуть ли не самом северном магазине нашей огромной страны я купил пачку московских папирос, шоколадные конфеты фабрики «Красный Октябрь» и свежие лимоны. Да, ярко-желтые, без единого пятнышка, пахучие лимоны...

Мыс Шмидта - это маленький уголок Советской Арктики. Сейчас новые поселки, зимовки, метеорологические станции выросли по всему северному побережью. Советские исследователи уже давно перешагнули береговую черту - они сделали огромный вклад в дело освоения величественного и грозного Ледовитого океана. За последние годы многочисленные экспедиции и научные станции на дрейфующих льдах провели комплексные исследования также в тех районах Центральной Арктики, которые прежде считались недоступными.

С карты Северного Ледовитого океана стерты «белые пятна», то есть неисследованные районы. В 1929 году общая площадь этих районов равнялась 4 310 000 квадратных километров. В настоящее время в Арктике уже почти нет мест, которые не были бы осмотрены человеком.

Мне довелось быть участником нескольких экспедиций. В одной из них самолетами командовали известные полярные летчики Иван Иванович Черевичный и Илья Спиридонович Котов. На борту самолета Черевичного находился и я в качестве заместителя начальника экспедиции.

Поднявшись с подмосковного аэродрома и взяв курс на север, мы вскоре достигли бухты Тикси. Быстро организовав основную базу на земле, мы полетели дальше, в район «полюса относительной недоступности», - так называют обширные пространства полярного бассейна, наиболее отдаленные от суши. Еще недавно они были недосягаемы.

Под крылом самолета мы видели однообразную картину: сплошной лед, рассеченный разводьями, хаотические нагромождения торосов. Наконец штурман Вадим Петрович Падалко доложил командиру корабля:

- Прибыли в намеченную точку!

И вот два самолета закружились в поисках подходящего ледяного аэродрома. Нашли его довольно скоро. Черевичный первый пошел на посадку. Не знаю, как командир корабля, но я, откровенно говоря, волновался не меньше, чем во время полета на Северный полюс в 1937 году.

Посадку на глубокий снег, покрывавший большую и ровную льдину, произвели удачно. Следом за нами сел и Котов. И тотчас же на льдине закипела работа. Быстро вырос брезентовый лагерь. Наши палатки новой конструкции по внешнему виду напоминали яранги чукчей и имели такую же форму срезанного кончика сигары. Их остов из дюралюминиевых трубок можно было собрать в несколько минут. В таких палатках тепло и уютно. В них устанавливаются газовые двухконфорочные плиты, питающиеся газом из баллонов. Жить можно было с полным «арктическим комфортом».

Пищу мы готовили по очереди, имея большой запас разнообразных концентратов. Кроне того, на льдину регулярно доставлялись оленьи и свиные туши, замороженная рыба, а также сибирские пельмени. В мешках с пельменями мы обычно находили записки с пожеланиями успехов. Это уже стало традицией. Как в годы Отечественной войны, когда молодые патриотки, собирая посылку на фронт, обязательно вкладывали в нее ласковое письмецо, так теперь сибирячки присылают со своими превосходными пельменями послания «Дорогим товарищам полярникам».

Неподалеку от жилых палаток на льдине были поставлены палатки для научной работы. Метеорологи, гидробиологи развернули свои походные «лаборатории». Магнитологи построили из снежных кирпичей квадратные загородки - павильоны, которые защищали от ветра точные приборы и людей.

Научные наблюдения на льдине велись круглые сутки, каждый час записывались показания приборов, измерялась сила и давление ветра, температура и влажность воздуха.

Другой лагерь был организован в трехстах километрах от географического полюса. Здесь также велась интенсивная научная работа. Гидрологи измеряли глубины океана. Над лунками были разбиты круглые палатки, в них беспрестанно горели примуса. Люди могли работать в одних фуфайках или меховых рубашках, в то время как «на улице» мороз доходил до 30-35 градусов.

Измерение глубин проводилось при помощи механизированных лебедок с моторами. Измерялись также течения на разных глубинах, температура воды, соленость ее.

Самолеты экспедиции каждый день перелетали с одной льдины на другую, организуя все новые и новые «точки». Обычно первый самолет выбирал подходящую льдину. Летчик имел на борту бур, чтобы измерять толщину льда, аммонал, чтобы подготовить лунку для гидрологической работы. Второй самолет доставлял палатку, лебедку и научных работников. Уже через несколько минут после посадки самолета гидрологическая станция начинала работать.

Летчики и бортмеханики дружно помогали гидрологам и метеорологам разгружать самолет, ставить палатки, устанавливать лебедку. Экипажи самолетов полярой авиации всегда работают в тесном контакте с научными работниками. Когда вся программа работ бывала выполнена, самолеты и люди покидали «точку» и открывали новую.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.