Те площади Северного Ледовитого океана, которые до сих пор на картах Центрального Полярного бассейна оставались «белыми пятнами», были нами исследованы.

Материалы, собранные нашими экспедициями, дали возможность составить достоверную карту глубины центральной части Северного Ледовитого океана. Советские полярники открыли и исследовали мощный подводный хребет высотой 2,5-3 километра, пересекающий Северный Ледовитый океан в направлении от Новосибирских островов к Гренландии, а также ряд других поднятий дна, разделяющих океан на несколько глубоководных котловин. Вновь открытый подводный хребет назвали славным именем великого русского ученого, основателя арктической океанографии Михаила Васильевича Ломоносова.

Наблюдения наших ученых опровергли установившееся представление о крайней бедности жизни в Центральной Арктике.

... Однажды я сидел в гидробиологической палатке на дрейфующей льдине, когда Яков Яковлевич Гаккель брал пробу воды. Мы увидели поднятую с глубины небольшую тупохвостую рыбку величиной в 6-7 сантиметров. Она не отличалась красотой - по виду напоминала обычного пескаря. Это была самая большая рыба, пойманная на 87-м градусе северной широты.

Еще в 1937 году, когда самолет «Н-170» опустился на Северном полюсе, мы увидели в этом районе маленькую птичку - пуночку. Потом сюда прилетали чайки, захаживали белые медведи, приплывали нерпы. За тысячу и более километров от берега встречались песцы, утки, морские зайцы.

Через несколько лет мы вновь совершили «прыжок» на Северный полюс. Первым опустился на льдину самолет И. И. Черевичного. Выбранная им льдина была длиной примерно в 700 метров, почти правильной овальной формы, окруженная старым торосистым льдом.

«Приземлившись» на полюсе, мы трижды прокричали «ура» в честь Коммунистической партии и Советского правительства и водрузили красный флаг на самом высоком торосе.

Здесь, на Северном полюсе, мы чувствовали себя, как дома. Я прилетел сюда уже не в первый раз, так же как многие участники нашей экспедиции - кинооператор Трояновский, штурман Аккуратов, летчик Мазурук, бортмеханик Шмандин.

Самолет Черепичного вместе с руководством экспедиции вскоре улетел обратно, на базу. На льдине остались самолеты Котова и Масленникова.

На полюсе были установлены палатки-лаборатории. И уже через два с половиной часа после посадки на лед началось измерение глубин и другие научные работы. Пробы морской воды подвергались химическому анализу, определялась температура на разных глубинах с точностью до одной сотой градуса, измерялись течения на разных горизонтах.

Гидролог Павел Афанасьевич Гордиенко, выйдя из палатки, вдруг обнаружил рядом трещину, резко прочерченную на белом льду. Эта, невинная на первый взгляд, трещина явилась предвестницей грозных событий. Немедленно был объявлен аврал. Механики бросились к самолетам, чтобы завести моторы, а это нелегкая задача на морозе.

События развивались с огромной быстротой.

Трещина, которая проходила вначале через тонкий лед аэродрома, протянулась дальше, перерезала многолетнее паковое поле, на котором стояли самолеты, и стала расширяться. Через трещину шириною уже около полутора метров с трудом навели «мосты» из фанеры, досок и льдин. По этим «мостам» самолеты «своим ходом» благополучно перебрались на новую льдину. Туда же перетащили палатки и научное оборудование.

Все было сделано вовремя. Красный флаг, гордо развевавшийся на торосе, стал медленно отплывать в сторону, уходил и «аэродром» - единственная годная для взлета площадка... Вскоре поднялся сильный ветер, и начало так крошить лед, что один из наших товарищей эту ломку образно назвал «молотьбой». Старый лагерь дрейфовал мимо нового со скоростью более мили в час. Льдина - «аэродром» раскололась на множество кусков, которые то вставали дыбом во время сжатия, то расходились в разные стороны. С каждой минутой таяли шансы на возможность взлета.

Радист передал начальнику экспедиции сообщение о положении в лагере. Вскоре присланный самолет уже кружился над нами. С него сообщили, что ближе, чем в пятидесяти километрах, ровной льдины нет. А разве возможно прорулить на самолете пятьдесят километров, лавируя между торосами и перепрыгивая через разводья?

... Только через двое суток стих ветер и улучшилась видимость. Гордиенко, Котов и Масленников пошли на разведку. Картина, представившаяся им, была безрадостной. Кругом вздымались хаотические нагромождения торосов высотой до десяти метров, нигде не было и намека на ровную площадку. Казалось, природа сделала все, что могла, чтобы помешать нам взлететь. После долгих поисков обнаружили, что небольшая льдина - остаток нашего прежнего «аэродрома», - столкнувшись с другими льдинами, образовала криволинейную полосу, длиной до трехсот метров. В местах стыка поднимались небольшие торосы, льдина была испещрена трещинами.

Решили превратить эту льдину в площадку для взлета. Снова был объявлен всеобщий аврал. Мы скалывали неровности, засыпали трещины снегом и битым льдом. Часов через двенадцать расчистку нового «аэродрома» закончили, но все же он был очень короток. Разве с такой площадки поднимешься?

Решили облегчить до предела самолеты, слить лишнее горючее, оставив его только на час полета.

Котов первый вырулил на старт, дал полный газ, и после стремительного пробега, не доходя несколько метров до торосов, самолет поднялся в воздух. С подобной площадки, короткой и кривой, даже такому опытному летчику, как Котов, еще не приходилось взлетать. Но все прошло благополучно. Вслед за первой машиной поднялся в воздух самолет Героя Советского Союза Виталия Ивановича Масленникова.

Через полчаса летный отряд уже опустился на новой льдине. Научная работа в сердце Арктики продолжалась...

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.