В той стороне, где жизнь и солнце

Ниночка отдыхала от подруг, и Макар это знал. Он мог представить, что значит девятнадцать женщин вместе. И Ниночка сидела на раздвижном брезентовом стульчике и отдыхала глазами на работе Макара.

– Макар Иванович, – немного смущаясь, сказала Ниночка, – куда вы ходите по утрам?

Макар отложил готовый сапожок и взялся за мужскую пару зимних ботинок. Он поставил их на стол и долго внимательно осматривал. Правда, это были не ботинки, а обноски. Макар их ремонтировал в третий раз.

– А ты рано встаешь? – спросил Макар.

– Я сегодня рано проснулась...

– А я вот хожу смотреть, как утро ленится.

– Как утро ленится? – в удивлении повторила Ниночка.

– Да... Страшно это интересная штука. Занимается утро неохотно, вроде как в развалку и все тянется, потягивается, и туманчиком прикроется, и клубочком свернется. А солнце подпирает, поторапливает, а потом уж как осерчает и брызнет во всю мощь...

– А правда, что у вас целая плантация женыненевая есть? – округлила глазёнки Ниночка и худенькие колени ладонями прикрыла.

– Уж это точно. В аккурат завтра урожай снимать пойду, – Макар усмехнулся и взялся было за молоток, но передумал и посмотрел в окно. В той стороне, где поднималось утрами солнце, наступила необычная ясность. Теперь там тени ушли в деревья и прошлогодние листья просвечиваются насквозь: бурые, с золотыми подпалинами. И Макар подумал, что хорошо сейчас скрадывать рябчика, он от золота осоловел и лишь посвистывает в изумленном восторге.

– Макар Иванович, – напряглась Ниночка от неожиданности собственной мысли, – возьмите меня с собой.

– Я рано ухожу. – Макар потянулся к ботинку и опрокинул консервную банку с гвоздями. Баночка была свежей, без наклейки и отразилась в солнце, сгорая от собственного сияния.

Так они и стали ходить в тайгу по утрам. Шла Ниночка, обняв плечи руками и вздрагивая и засыпая на ходу, и шел Макар Чупров, крупно загребая длинными ногами..

Походы их все больше проходили в молчании, и лить когда Ниночка скучала от тишины, она несмело говорила:

– Макар Иванович, и не скучно вам Выло одному в тайге? – Зачем же. Мне скучно в тайге не бывает.

– Все наши женщины вас... чудаком называют, – краснела Ниночка и поспешно склонялась, разыскивая что-то в рослой траве.

Макар Чупров на это как-то странно улыбался и еще больше сутулился, отчего его долговязая фигура напоминала вышедший наружу корень. Он грустно смотрел на Ниночку и признавался:

– А и правильно говорят. У нас зря не скажут.

– От уж придумали, – прятала глаза Ниночка.

Он смотрел на нее необычной ясности глазами и словно бы удивлялся тому, что она не знает такой простой вещи, и его некрасивое, удлиненное лицо выражало в эти минуты такое спокойствие и мудрость, что казалось Ниночке и совсем молодым и совершенно красивым.