Макар Чупров верил в жизнь. Она дала ему тайгу, дала небо и тридцать пять лет, которые он почти и не заметил. И за это он тоже благодарил жизнь, ибо лет своих не считал, чужим не завидовал, а просто был на земле Макар Чупров и была земля – это главное и бывают же места на земле. Сколько Макар тропит по ней, а два одинаковых места кряду и не повстречал. Там озеро в самом не подходящем для себя месте расплескалось, а там смотришь и диву даешься: ручеек, в чем только душа держится, пещеру на полета метров грудью продавил. И Макар смотрел, не уставая смотреть.

Макар понимал природу и ценил в ней равновесие. Однажды подстрелив по весне глухарку и два месяца промаявшись воспитанием ее ненасытного потомства, теперь он в эту пору и по самой сорной живности не стрелял. Он научился уважать законы, по которым все рождается для того, чтобы счастливо жить и продолжать себя в потомстве...

Макар сидел в крохотной боковушке районного КБО (давно прозванного в поселке конструкторским бюро) и в единственное, засиженное мухами окно смотрел сквозь дома и улицы на синие хребты Мяо-Чана. И виделись ему тропы, по которым идут сейчас гордые важенки, и костры, над которыми мерно покачиваются закопченные котелки. И что бы ни делал Макар, а земля в нем жила, произрастая чудными желаниями. Вобьет ли он одним ловким ударом деревянный гвоздь в подметку, а ему чудится, что по боковушке запах березовых листьев пахнул, возьмется за вар, дратву просмолить, и вот она, закручивается в трубочку золотистая кора. Но сильнее всего томило Макара Чупрова по утрам, из-за чего у него и спор со сторожем выходил.

Любил он ранний час, любил и понимал. Вскочит с первыми петухами и к окну. А на улице темень еще, лишь слегка пробрызганная светлыми пятнами. И нет терпения Макару, выскочит на улицу и зашагает встречь солнцу. Так каждое утро словно на свидание и ходит. А уж как солнце из-за сопок вывалится – домой идти никакого желания нет, и заворачивает Макар к конструкторскому. А сторож, черт сиволапый, в этот момент в самый сон входит. Робко и долго стучит Макар, печалясь тем, что нарушает звуками природу утра, пока не рявкнет Семен в последнем исходе ярости:

– Фу, черт! Кого там лихоманка трясет?

– Да это я, – робко потянет из себя Макар.

– Кто я-то?

– Да Макар же. Я это, дядя Семен.

– Я, я. Какой хрен тебя по ночам носит?

– Какая же ночь, дядя Семен? Утро уже. Вот и солнце взошло. Вон как выпекается нутром, а вот окаемка еще росит. – Макар говорит и говорит, не отрывая взгляда от восходящего солнца. И каждое утро Семен не устает дивиться такой крайней способности Макара к болтливости.

– А и горазд же языком чесать, – отпирает ворота Семен, – да ведь все это для отвода глаз. Я ведь, поди, знаю, от какой бабы приперся. В бюро-то их вон сколько понаперли – тьма, выбирай любую...

Но Макар уже не слышит, торопится в свою боковушку и тут же – окно нараспашку, и весь он в той стороне, где жизнь и солнце.

С утра, следом за солнцем заходит директор КБО, учтивый, обласканный женскими языками мужичонка. Он живет жизнью, полной важности и значения, и видит в Макаре только массу непонятностей, которых на рабочем месте не должно быть.

– Опять полуночничал? – вникает директор в личную жизнь Макара. – Смотри, мои обязанности предупредить, а только так и свихнуться можно.

Директор не договаривает, он учтивый человек и замалчивает тот факт, что Макар давно слывет в поселке человеком тронутым. А Макар все это знает, но это не его дело, он чужим словам не полководец, а потому молчит Макар Чупров, пряча в себе тихую печаль.

– Был такой человек в истории, – продолжает директор, – солнцу поклонялся. Так у него жена красавица была, а он фараоном был. Ну, а ты кто?

– Вы мне кожи отпустите, – глупеет от такого вопроса Макар и смотрит в окно, за которым солнце уже пришло в буйство и дальние сопки из пронзительно синих превратились в грустно-голубые.

– Я тебе что хочешь отпущу, ты мне соболя из тайги вынеси, – просит директор.

А день уже разошелся не на шутку, и фартук на коленях Макара становится мягким от тепла. Оживают запахами кожаные заготовки, от них пахнет лошадиной сбруей и темными кладовками конюшен...

Перед обедом, когда Макар осаживал на дамском сапожке каблук, в боковушку забежала Ниночка, молодой специалист по вязке модных шапочек и свитеров. Была она тоненькой и испуганной от неуверенности в себе. Она забежала и стала смотреть на работу Макара, а он не удивился и лишь выпустил шпульки изо рта, уважая в Ниночке женщину.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.