В стороне от большой дороги

Он бросился бежать вниз по дороге, а пули гнались вслед - две, три, четыре... Он бежал, слепо кидаясь из стороны в сторону, спотыкаясь о твердые комья земли и камни, взрывая подошвами гравий, и, наконец, бросился на землю и заполз в неглубокую впадину за каменной плитой. Здесь он и остался лежать, тяжело дыша, без мысли, охваченный страхом. Что произошло? Боже всемогущий, что же, дьявол его побери, случилось? Кто стреляет в него? И с чего вдруг по нему стрелять? Что за вшивая сволочь вздумала так шутить?

- Гей! - заорал он изо всех сил. - Гей! Ты, болван, разрази тебя гром!

Он прислушался, но голос его растаял в невозмутимой тишине. Ничего, кроме молчания и сонного, горячего, белого солнца.

- Гей! - Он высунул голову из - за камня. Вокруг не видать было ни души. Но в следующее мгновение он заметил человека в синем комбинезоне и солдатском шлеме на голове. Человек полз по земле в его сторону, держа наготове винтовку.

Торговец осторожно привстал и крикнул спокойнее:

- Гей, мистер! Гей, вы! - И, подождав, добавил с упреком: - В кого вы, черт побери, палите?

Человек перестал ползти и поднял голову. С минуту он лежал неподвижно. Потом приложил винтовку к плечу - и торговец поспешно нырнул обратно в свою нору.

Он лежал, притаившись, и страх леденил ему кровь. В отчаянии он завопил еще раз:

- Что вам надо? Ради Христа, скажите, что вам надо? - Но минуты шли, а ответа не было. - Я отдам вам все, что вы хотите, - начал он снова дрожащим голосом. - Ради создателя, что вам надо? У меня семья! - Ему стало вдруг трудно держать поднятой голову, он втянул ее в плечи, тугой воротничок врезался в шею. С расширенными от страха глазами, отвисшим подбородком и полуоткрытым ртом он ждал, чувствуя, как все сильнее дрожит кожа на лице, как бешено приливает к голове кровь.

Но ответа не последовало. Он ловил ухом обычные звуки обычного мира, ощущал привычную жизнь собственного тела, с трудом вырывавшееся дыхание, лихорадочный стук сердца, тяжелые удары пульса в висках. И вдруг он почувствовал, что весь наливается гневом, уши его стали горячими, как огонь, кровь из кончиков пальцев на ногах ринулась через все тело в голову, шея набухла...

«Подстерегает меня, как зверя, - яростно подумал он. - Какой - то дикарь, словно на войне - Хорошо, но на войне ты дерешься за демократию и прочее такое, но ведь ты же не звереешь так, просто, ни с того, ни с сего... Когда я шел на войну, я знал, что фашисты накидываются на людей, отрубают руки детям... Но это!... Это ведь без всякого смысла... Меня могут сейчас убить... За что же, по какой причине?... - Мысли его неслись в судорожном беге. - Я делаю свое дело, я... У меня свои обязанности, моя жизнь... Я семейный человек... У меня жена, дети, я даю им хлеб, боже, они ждут меня!...»

И вдруг - это... что - то постороннее, не имеющее к нему никакого отношения... Никакого, кроме того, что вдруг, неожиданно так случилось... Нелепая, страшная сила, о которой он не имел ни малейшего понятия, с которой он не может совладать, сразу переворачивает вверх дном все его существование, разбивает вдребезги весь привычный ход его жизни и приказывает ему под страхом смерти лежать, распластавшись на земле, как загнанному зверю.

- Что вам надо от меня? - взмолился он, чувствуя, что гнев его уходит. - Я все вам отдам. У меня семья. - Он подождал и, не слыша ответа, крикнул, напрягая последние силы: - Я семейный человек!

И вдруг его противник заговорил. Слова раздались почти рядом:

- Вы теперь в армии. Никогда в жизни торговец не слышал такого странного, мертвого голоса, пугающего, механического.

- Вы не за плугом сейчас, - продолжал голос бесстрастно и монотонно, словно читая газетную заметку. - Вы, сын шлюхи, вы никогда не будете барином, - добавил голос без всякого выражения. - Вы в армии теперь.

И вдруг все умолкла, как по команде «Стой!». Слава были мертвые, словно у говорившего громыхали в горле какие - то шестеренки и сразу остановились.

Торговец слушал в оцепенении. Сумасшедший... Этот человек был сумасшедшим! О господи, его хочет убить умалишенный!... Бежать! О, надо бежать, спасаться! Но местность вокруг вся открытая... Двадцать шагов изрытой земли от укрытия, за которым он лежит, до первой купы деревьев... А потом?

Потом много больше - до следующего перелеска... А дальше сплошное открытое поле до самого горизонта... Плохо. Хуже даже, чем вскочить и побежать прямо по дороге!

Но ведь надо, надо что - то делать! Он подумал: «Звать людей на подмогу? Штат Пенсильвания довольно густо заселен, здесь каждый камень, дерево, кустик кому - то принадлежит, здесь каждый жучок, переползающий через границу чьего - либо владения, будет сочтен нарушителем собственности... Неужели же никто не услышит его крика о помощи?...»