ПОРТ Алжир - столица обширной и богатой французской колонии - Алжирии, на северном берегу Африки.

Со стороны моря он далеко блестит на солнце белыми стенами зданий, живописно расположенных амфитеатром по уступам гористого берега.

Внизу шумит, полный жизни порт, дымится трубами многочисленных пароходов. Наверху, на широко расчищенном горном уступе, начинается европейская часть города. Здесь, за широкой бетонированной панелью, обрывающейся отвесной каменной стеной, к порту с массивной решеткой и спусковыми лестницами, вытянулся первый ряд 5 - 6 - этажных зданий несложной архитектуры.

Только длинные балконы, украшенные яркими коврами и уставленные цветущими вазонами, нарушают однообразие казарменного стиля и говорят о роскоши обитателей.

Кое - где темно - зелеными провалами проглядывают пальмами сады и парки.

Далее распланировано несколько такого же типа кварталов и улиц, с трамваями, автомобилями, открытыми ресторанами. Под навесами ресторанов прохлаждаются французские дельцы, по асфальтовым дорожкам лениво передвигаются купцы - арабы, в белых бурнусах и чалмах, разряженные и размалеванные французские кокотки фланируют у витрин магазинов. Протестом вызывающей наготе последних пугливо проскальзывают арабские женщины, задрапированные до глаз в ткани.

За этой внешне - культурной облицовкой Алжира, прижавшись вплотную к спуску гор, в ущельях и долинах сгрудились трущобы туземцев - арабов.

Несмотря на постоянное солнце, в этих трущобах стоит мрак, сырость и вонь. Тут обитает вся нищета, весь рабочий класс Алжира. Существует он, главным образом, за счет порта, где детский труд конкурирует с трудом взрослых и где зарплата портового рабочего колеблется от 10 - 15 до 22 фр. в день - при прожиточном минимуме 25 - 30 фр. Только квалифицированные рабочие и надсмотрщики вырабатывают 30 - 40 франков.

Жилища арабов представляют беспорядочное нагромождение каменных лачуг друг на друга; в тесных клетушках, с давящим потолком и каменным полом, на котором спят, подостлав циновки и истрепанные ковры, ютятся семьи арабов. Скупой свет проникает сода через узкие оконца, заделанные решетками. Холостяки при безработице проводят большую часть дня в т. н. кофейнях, питаясь грошовым напитком и развлекаются игрой в кости. Здесь же они и спят на грязном каменном полу кофейни или прилегающем чулане, тесно прижавшись друг к другу. На почве нищеты, в арабских кварталах нередки ссоры и убийства. Тут же создаются экономические и политические базы для возмущения против насилия и угнетения французов - колонизаторов. Поэтому наиболее частыми гостями арабских трущоб являются французские полицейские, которые предпочитают ходить здесь группами. Нередко заглядывают сюда и толпы английских и американских туристов, прибывающих на специально зафрахтованных комфортабельных судах.

В бинокли и лорнеты рассматривают они арабскую нищету, фотографируют и записывают в блок - ноты. Делают это с такой же «научностью», с какой изучают неорганическую природу. Повлиять на улучшение положения туземцев для них значило бы лишить себя удовольствия видеть эту жизнь в ее отвратительной наготе, свойственной, по их мнению, низшим расам и классам.

Однако, англичане, американцы и французы, предоставляя арабам оставаться в их «естественном состоянии», считают своим «священным долгом» позаботиться об их душах. Для «очищения от грехов» и «спасения» арабских душ они жертвуют крупные суммы специалистам по духовным делам - миссионерам. Не в меру упитанные на жирных подачках, католические и протестанские миссионеры наперебой спешат вырвать грешные души арабов, а с ними и барыши, из рук магометанских мулл в лоно католической церкви.

С этой целью они в изобилии снабжают голодных арабов «духовной пищей» в виде многочисленных религиозных прокламаций из священного писания, переведенных на арабский язык, библейских и евангельских картинок и плакатов, расклеенным по стенам улиц и развешанных, где только возможно.

Занимая выгодное географическое положение, Алжир является крупной угольной базой для снабжения пароходов, проходящих через Гибралтарский пролив и Средиземное море.

За этим в Алжир изредка заходят и советские суда. Иногда мы принимает там пробку и выгружаем лесные материалы.

Теснота бухты заставляет суда отдавать оба якоря и швартоваться кормой к набережной.

Сообщение с берегом поддерживается при помощи яличников - арабов.

Последние, чтобы легче было их опознавать, поднимают у себя на корме национальный флажок обслуживаемого судна. То же делает и наш постоянный яличник - Абдул, высокий, сухощавый араб с поседевшей бородой. Он бессменно дежурит у трапа, ночью его лишь на несколько часов сменял отец - 80 - летний старик.

Изредка Абдул поднимался на борт к нам побеседовать. Его подкупала простота обращения как с равным и не только матросов, кочегаров, но и администрации. Он спокойно мог входить в кают - компанию, в то время как на французских или английских судах туда запрещается заходить даже собственной команде (на английских судах низшей команде запрещается показываться на спардеке без служебных надобностей).

Абдул знает немного русских слов, с помощью их он кое - как объясняется снами. Недостающие он заполняет французскими или английскими.

В империалистическую войну Абдул был солдатом французского экспедиционного корпуса алжирских стрелков. С ними он совершил (в 1918 г.), в дессантной экспедиции союзников, путешествие в Севастополь. Там он и «заразился» совместно со многими другими товарищами большевизмом. Впрочем, большевизм Абдула сильно подмешан национально - патриотическими идеями.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.