- Ерунда! - сказал Штеф. - Кнопки будут нажиматься механически. Инженерам даже не придется следить за ядерными реакциями. Это сделает электронный мозг. А инженеры будут совершенствовать технику.

- Мессер был дворником, - сказал я. - А через полсотни лет он будет управлять комбайном для уборки улиц: знаешь, спереди гигантский пылесос, а сзади поливная и сушильная установки. А я займусь пластмассами. И могу смело сказать тебе, что твоя честная божеская профессия полетит ко всем чертям, бедный портняжка: мы, ученые-химики, создадим искусственное волокно, которое за пояс заткнет всякую там шерсть.

- Знаю, знаю, - сказал Штеф, - уже есть такое волокно.

- А главное, - сказал я, - наши изобретатели создадут конвейер: с одной стороны засыпается уголь, с другой выходит готовый костюм из пластмассы.

- А если не подойдет по размеру?

- Каждый костюм обрабатывается горячим воздухом - сжимается или растягивается. Выпускается не менее пяти тысяч фасонов и столько же окрасок, все по моде.

- И мода станет другой - красивее и проще.

- Конечно, вкусы ведь изменятся, - сказал я.

- А наше сознание вырастет, - сказал Штеф. Другой раз мы сидели с Бернгардтом, Эгоннеком и Маловым. Бернгардт сказал:

- В следующем веке никому не придется думать о хлебе насущном. Каждый будет работать по склонностям. И никто не захочет бездельничать.

- Да, - задумчиво протянул Малое, - труд получит иное содержание. Чтение книг и посещение концертов будет внесено в понятие труда.

- А обслуживать комбайн или монтировать дом будет считаться интересным развлечением, - сказал Штеф.

- А что же будет с беднягами писателями и музыкантами и вообще со всеми деятелями искусства? - спросил я. - Так они и будут до конца дней своих тянуть лямку, заниматься ручным трудом? Или появятся машины для писания романов?

- Да ведь такие машины есть и сейчас, - сказал Бернгардт. - Вырабатываются, скажем, шаблоны для романов, кто-нибудь из писателей устанавливает свою машину на какую-то из этих схем - и пошла писать губерния... Но такие, как Анна Зегерс, они и при коммунизме будут, как ты говоришь, тянуть лямку, работать вручную. Мы помолчали. Потом Штеф задумчиво сказал:

- При коммунизме у нас будут машины, которые смогут вырывать деревья из земли с корнем.

- При коммунизме у нас будут машины, которые за час выроют пятикилометровую траншею, - сказал Малое.

- При коммунизме на всей земле не будет ни одной мухи, - сказал Эгоннек.

- Ни одной-единственной? - спросил я.

- Ни одной, - сказал Эгоннек, - ни единой. Когда в Рейнинентальском лесничестве начался большой пожар, гигантский четырехугольник будущей заводской территории был уже аккуратно вырублен в лесу. Большая часть траншей для водопровода и электрокабеля была готова, строительство трассы близилось к завершению, и можно было ожидать, что скоро к нам протянут из Рейникенталя телеграфные провода. Лето стояло сухое и горячее. Из других районов республики доносились вести о ливнях и грозах. А у нас за все время выдались только две грозовых ночи, которые, правда, оставили нам грустное наследство - вода мутными потоками размыла часть траншей. Пожар возник в двадцати пяти километрах от нашего участка во время трехнедельного зноя, когда температура в полдень не падала ниже тридцати трех градусов. В тот день перед бараками резко затормозил окутанный облаками пыли мотоцикл, и водитель ворвался в комнатушку инженера. Через две минуты до нас донеслись гулкие удары в рельс. Обычно это означало перерыв. Когда послышался пронзительный, неумолкающий гул железа, Штеф нервно взглянул на часы.

- Эй, Штеф, что-то стряслось, - сказал я. Мы выскочили из траншеи и увидели, как отовсюду вылезают ребята. Прямо на нас бежал Граузам и кричал:

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.