В одной семье

А работники Горбунова, только что окончившие свою смену, собрались на сходнях. В центре их круга стоит парень с рыжеватыми, выгоревшими волосами. Он что-то рассказывает. Сухорукову, верно, стало стыдно перед Деделем за свою резкость, он примиряюще говорит:

- Ладно уж, чего там мерять! Пока, есть время, пойдём послушаем Цюиеля. Интересно...

Владимир Цюнель - видный человек среди бетонщиков. Он работал на Волго-Доне, строил там 14-й шлюз и был неистощим на рассказы о громадных цементных заводах, об экскаваторах с чуть ли не семидесятиметровыми стрелами, о специальных щитах на кладке бетона, щитах, которые изнутри обшиваются шёлком...

Сухорукое слушал Цюнеля нахмурившись: по всему было видно, жалел, что не сумел «перехватить» у Горбунова такого работника, - а Дедель не отрывал глаз от лица волгодонца: «Вот бы побывать!...»

В это утро Сухоруков собрал своих бетонщиков.

- Учиться мы учимся, - заговорил он, - нельзя работать и не учиться, но тихо учимся. Может, я и сам в чём виноват, не всё успеваю вам показать и рассказать, но и вы, ребята, приглядывайтесь повнимательнее. Учиться, как видите, на ходу приходится...

Дедель, в это время думавший про себя, сумеет ли стать он таким бетонщиком, как Цюнель, заживал головой:

- Да-да, приглядываться надо...

С этим все согласились, и короткое собрание на дне котлована окончилось; звено Сухорукова приступило к работе. Загремел сбрасываемые в котлован камень...

Леонард родился в большой польской семье. У матери кроме него было ещё пять сыновей и пять дочерей. До того, как Латвия стала советской, на всю их огромную семью было всего восемь гектаров земли. И часто в маленьком домике Деделей становилось слишком просторно: братья уходили батрачить...

Но вот Латвия, равная среди равных, вошла в ряды Социалистических Советских Республик, и первое, чему пришлось удивиться, - матери Леонардо, вырастившей одиннадцать детей, присвоили звание Матери-героини. Кто бы мог подумать в прежнее время, что беспрестанные заботы, как накормить, во что одеть детей, страх за их здоровье - всё это героическое дело!

А потом пошла жизнь - что ни год, то событие! Крестьяне, нелюдимо расселявшиеся по хуторам, друг от друга подальше, стали организовываться в колхозы, на поля пришли тракторы, комбайны, и, наконец, решили в крестьянских домах зажечь электрические лампочки. Эти лампочки давно уже в России зовутся лампочками Ильича.

вместе с латышами, литовцами, русскими и белорусами пришёл на строительство и Леонард Дедель; ему тоже не терпелось приложить к делу свои руки, жаль только, что эти руки не очень умелые.

... Серый раствор течёт по лотку из бетономешалки. Стоящие около лотков люди помогают течь раствору, подталкивают его особыми лопатами. Бетон нужно слить умеючи, чтобы он равномерно заполнял вое пространства, между камнями, чтоб не осталось пустых мест.

- Какая это масса? - строго спрашивает Сухорукое у Леонарда.

- Литая масса, около тринадцати процентов воды, - торопливо отвечает Дедель: он рад показать звеньевому свои познания, приобретённые за время работы.

- То-то, - одобрительно оценивает Сухоруков, - четыре с плюсом.

Леонард учился. Он узнал, что жижа, выступающая сверху на залитом бетоне, зовётся на языке бетонщиков «молоком»; что, прежде чем начинать новую заливку, «молоко» нужно убирать, иначе в этом месте бетонная кладка будет непрочной...

Росла вверх по правому берегу бетонная стена, догоняла левобережную стену, и вместе с поднимающимися над берегами зданием ГЭС и бетонной плотиной росло мастерство Деделя.

В тот день, когда звено Сухорукова догнало горбуновское звено, на строительство ГЭС пришло известие, что литовцы и поляки колхоза имени Адама Мицкевича около местечка Притуны закончили земляную плотину, которая направила воду, вытекающую из озера Опиорда, в озеро Дрисвятское. Уровень озера Дрисвятского должен повыситься, значит, повысятся и мощность будущей электростанции. Всё растущие масштабы строительства радовали сердце молодого бетонщика, заставляли учиться ещё настойчивей, ещё упорней.