Наверное, можно начать так: «Оркестр грянул туш. Пропели фанфары. Потом снова заиграл оркестр». Но у нас не было ни оркестра, ни фанфар. Зато на сцене клуба мы соорудили лесной привал. И костер. А то, что костер был искусственный, это ничего не значит.

И еще была на сцене землянка, и у входа в нее сидел приехавший к нам Михаил Федорович Орлов. В годы войны он командовал ОМСБОНом — отдельной мотострелковой бригадой особого назначения. Сейчас он говорил о боях за Кашеевку, Хлуднево, Поляну, о подвигах товарищей, о храбрости и честности, о том, что его боевые друзья были людьми железной волн и больших добрых сердец. Я смотрела на электрическое пламя костра, на причудливые тени, что раскидали сосновые ветки, и казалось, видела этих людей. Стоял и что-то весело рассказывал одетый в гитлеровскую форму Дмитрий Медведев. Докладывал вернувшийся из разведки Александр Долгушин, один из сильнейших в мире гребцов на «скифах», обладатель «серебряного весла». Вычерчивал на карте расположение вражеских опорных пунктов Николай Королев — абсолютный чемпион страны по боксу. Карта была разложена на коленях, и снежная коловерть мела по ней, словно буран на гладкой дороге. Ветер старался загнуть карту, и потому чертить было неудобно. И я представила себя там в лесу. Снег попадал за ворот, Стало холодно и страшно в темном, угрюмом лесу, по спине побежали мурашки...

Объявили: слово предоставляется председателю совета клуба юных следопытов. Я сначала даже не поняла, что мне надо встать и говорить. Волновалась жутко. Кое-как рассказала о том, что сделали мы, комсомольцы из Поселково-Воротынской средней школы, за три года краеведческой работы, как собирали экспонаты музея, который открываем сегодня, какие у нас планы. Все вроде по порядку, а рассказ получился будто сухой отчет. Это потому, что думала о письме Люды. Люда — моя подруга. Мы познакомились два года назад в Артеке. Она живет на Дальнем Востоке. Ей бы я писала совсем не так, как говорила сегодня. Начала, наверное, с воспоминаний о Крыме...

Помнишь, Люда, как-то собрали нас на линейку и повели в походы. Забрались на гору. Стоим на самой вершине. Глазеем вовсю. Море синее-синее. И белый пенистый гребешок вдоль берега. И хочется приподняться на цыпочки и полететь, будто за спиной крылья. Потом мы говорили о том, до чего здесь красиво. И о том, что не каждому довелось залезть на такую гору.

Знаешь, Люда, мы не умели смотреть. Видеть — способность не только глаз, но и сердца. Увидав алые цветы, мы не подумали, что выросли они на земле, где проходили бои и где земля обагрена кровью солдат. Сколько пролито этой крови ради того, чтобы росли цветы и мы ходили в горы и безмятежно смотрели вокруг.

Вот ты пишешь мне: «Рая! Как бы опять в Артеке встретиться?» Конечно, это было бы хорошо. Но, может, ты приедешь к нам в Калугу? Здесь нет ни моря, ни гор. Но есть и леса, и реки, и холмы, и пение птиц над головой, и стрекот кузнечиков в высокой траве, и Ока — широкая, спокойная. А самое главное — здесь оживут ставшие уже историей подвиги наших отцов.

В ОМСБОНе воевал поэт Семен Гудзенко. Он был разведчиком. Как-то он написал:

Каждый помнит по-своему, иначе И Сухиничи, и Думиничи, И лесную тропу на Людиново — Обожженное, нелюдимое.

Пойдем на Хлуднево — есть тут неподалеку такая деревня, Зимой сорок второго года двадцать семь лыжников получили задание выбить фашистов из этой деревни и продержаться до подхода основных сил. Двадцать семь бойцов ушли в тыл врага. Они пробирались через лесную чащобу. проваливались в снег. Шли днем. И шли ночью. Они ворвались в Хлуднево. Они до конца выполнили свой долг. В братской могиле похоронены двадцать два героя-лыжника. В том бою самым отважным был Лазарь Паперник. Ему посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Вот на карте маршрут, по которому шел Лазарь со своими друзьями, Овраг, поросший кустарником. Тропа, ведущая на северо-запад.

...Ветер, ветер, ветер. Он свистит в высоких кронах сосен. О чем он шепчет? Может, говорит, что рядом враг. Может, о том, что в буреломе засада. Трик-трик. Не щелчок ли это взводимого затвора? Нет. Это хрустнули ветки. Пойдем дальше, Люда.

Мне иногда даже стыдно становится: шестнадцать лет, а как мало сделала. Вот здесь у нас, в этих самых местах, в деревне Озерны, жил Миша Сидякин. Его в партизанский отряд долго не брали, говорили: мал. Однажды Миша, заночевав в Думиничах у родных, сумел добыть у фашистских офицеров планшет с картами и секретными документами, личное оружие гитлеровцев. С этими трофеями он явился в отряд. Командир «сдался»: Миша стал партизаном и смелым разведчиком.

Тысячи Мишиных сверстников отдали жизнь ради победы. Они воевали так, словно знали: жить осталось сутки, а сколько еще надо успеть! Может, поэтому они и успели свершить подвиги.

Наверное, так же думал Никифор Васильевич Корнев. Мы в своей школе много сделали, чтобы выяснить историю последних месяцев его жизни. Он был начальником штаба ВВС 19-й армии. Закончив эвакуацию самолетов с аэродрома, полковник должен был улететь оттуда на последней машине. Он не успел сесть в свои самолет: на аэродром ворвались фашистские мотоциклисты. Отстреливаясь, Корнев ушел в лес. Он пробился к Думиничам. Вступил в партизанский отряд. К тому времени Никифору Васильевичу уже было присвоено звание генерала. Только он, конечно, этого не знал. И никто в отряде не знал этого. В бою у деревни Осиновое Болото партизан-генерал погиб. Погиб как герой.

Сколько времени у нас с тобой впереди, Люда? Может, полвека? Но ведь все равно жить необходимо так, будто остались только сутки. А как научиться этому?

Сегодня нам с тобой не надо жертвовать жизнью. Времена другие. Помнишь, Юлиус Фучик, раздумывая о героизме, рассказал такую историю. Идут трое. И вдруг — полынья. дин оступился, попал в воду, начал тонуть. Второй, не раздумывая, бросился вслед за ним. Но он не умел плавать, и его тоже потянуло ко дну. Третий не лез «ни в огонь, ни в воду». Он быстро нашел какую-то доску, протянул ее друзьям, вытащил их на берег. Значит, ничто не делается с бухты-барахты. Героизм — это воспитанная в себе способность делать именно то, что необходимо сделать в решительный момент. Как хочется воспитать в себе такую способность!

Наверное, многому можно научиться. Пойдем вместе! Ты согласна? Если да, объясни все маме и приезжай на лето к нам, и пора собирать рюкзак.

Мы уже нашли в архивах рассказы о маршруте Корнева. А может, живет где-то человек, который слышал о маршрутах от Корнева или от его товарищей по отряду. Может, даже существует карта. Если приедешь к нам, еще до начала похода мы научим тебя ставить палатку, одной спичкой разжигать костер, ходить по азимуту.

В прошлогоднем походе устроили мы соревнования между отрядами. Зашли в самую чащу леса. И тут — задание: двигаться по азимуту восемьсот метров. Пошли, но... отклонились от маршрута метра на четыре. Возьмешь в руки карандаш, подсчитаешь: синус альфа от четырех поделенных на восемьсот. Ноль градусов восемнадцать минут. Величина-то — говорить нечего.

А если бы идти нам не сегодня, а двадцать три года назад и не восемьсот метров, а восемь или восемьдесят километров? Ошибка в ноль градусов восемнадцать минут. Но вместо того чтобы пройти между вражескими постами, как раз нарвешься на них.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.