Она выбрала свою профессию на земле: окончила педагогический, стала учительницей. И никогда не думала, что неодолимая тяга к небу может ей вдруг помешать учить детей. Когда она рассказывала в классе о полетах, о соревнованиях, о победах, все прямо замирали – мальчишки особенно. Шутка ли, их учительница летает. Не всякому классу достается такая. Они смотрели на нее с завистью и восторгом: летчица – одно слово чего стоит!

Все в школе знали, что она отдает занятиям в авиаспортклубе каждую свободную минуту, все воскресенья, а уж отпуск – с первого до последнего дня Обычно этого хватало, и ни у кого не было оснований попрекнуть ее: мол, одни самолеты да вертолеты на уме. Придраться было не к чему. А тут...

Надо же было такому случиться, что соревнования назначили на самое неподходящее для нее время – конец мая, начало июня. В школе экзамены, у нее выпускной кладе. Как быть? Пошла к директору. Та взвилась, словно только и ждала случая наконец высказать все, что думает по поводу этих самых «вертолетов-самолетов». Отрубила с маху: «Выбирайте, голубушка, что-нибудь одно. Нам здесь педагоги нужны, а не спортсмены. И честь вашего клуба меня не волнует. Другие, знаете ли, заботы».

Выйдя из кабинета директора, она чуть не расплакалась от обиды. Ну почему нельзя спокойно выслушать все резоны, спокойно обсудить возможные выходы из положения, которые она предлагала: перенести уроки, оставшиеся в десятых (речь шла всего-то о неделе), на первые часы, чтобы она смогла позаниматься с ребятами и успеть на сборы, или. наоборот, пусть ребята приходят вечером попозже – они согласны, или попросить провести эти уроки учителя из соседней школы – с ним тоже есть предварительная договоренность. Так нет же, говорить даже не захотели – подавайте заявление об уходе, и все.

Сгоряча она так и поступила – бросила на стол заявление, которое тут же без звука и приняли, будто учителей физики навалом. А пришла домой, поплакала и поняла, что жить без школы, без ребят своих не сможет, – и скорей назад, забирать заявление. Вернули, но не сами – через прокурора. А потом все-таки отыгрались: не разрешили принимать экзамены, вместо этого скандал учинили, вызвали на заседание месткома и сообщили, что увольняют.

Вот такая история. Ну что ж. Давайте теперь, после драки, помашем кулаками. Я, конечно, не берусь судить о том, насколько хороша была учительница физики, столь упорная в своем стремлении к полетам. Вполне допускаю, что ничего выдающегося она собой не представляла. Допускаю и другое: директор школы сможет, наверное, подыскать на ее место кого-нибудь поспокойнее, а в смысле преподавания физики ничуть не хуже. Может быть, этот новый учитель не будет отпрашиваться ни на какие соревнования, а будет делать что положено и когда положено. В одном только я не убеждена: будет ли с тем новым педагогом лучше ребятам. Тем самым мальчикам и девочкам, которые, разинув рот, слушали рассказы своей учительницы об удивительных, неповторимых полетах в небе, завидуя ее способности соединять обыкновенную земную жизнь с таким необыкновенным, «неземным» увлечением.

Дело тут, наверное, вот в чем. Трудно назвать другую профессию, в которой личные качества человека приобретали бы такое огромное, можно сказать, решающее значение. Почему? А потому, что у педагога они подлежат тиражированию, тысячекратному повторению. Причем правило это в высшей степени распространяется и на учительские увлечения.

Бывают, конечно, счастливые случаи, когда эти увлечения прямо, что ли, совпадают с профессией. служат как бы естественным ее продолжением. В московской школе № 15 Гагаринского района преподает физкультуру Анатолий Михайлович Воеводин. Человек он чрезвычайно интересный, я знаю его много лет. и, вообще-то говоря, он вполне заслуживает отдельного обстоятельного рассказа. Но сейчас я вспомнила о нем вот почему. Анатолий Михайлович всерьез увлекается проблемами физического здоровья, гармонического развития. Он убежден, что человек, тем более молодой, может сам себя, что называется, сделать, испытал свои теории на себе и умеет научить этому другого. Анатолий Михайлович знаток литературы, посвященной проблемам рационального питания, режима, может абсолютно точно рекомендовать систему физических упражнений, способствующих избавлению, скажем, от болезней сердца, легких, кровообращения.

Читатель уже увидел, что это «внеслужебное» увлечение самым прямым образом укладывается в его профессиональные обязанности, хоть и не входит в них в смысле требований, предъявляемых к учителю физкультуры. И что же? Ученики Анатолия Михайловича (он ведет мальчиков) как на подбор красиво, хорошо сложенные люди. К восьмому классу у него не остается ни одного ученика, который страдал бы, допустим, от избыточного веса или не справлялся с программой. Анатолий Михайлович убежден, что физическое здоровье ребят сказывается и на их академических успехах: здоровый человек и учится лучше, он уверен в себе и у него нет того, что принято у нас называть «комплексами».

Могу вспомнить и другие счастливые случаи. Известная ленинградская учительница литературы Лия Евсеевна Ковалева с молодых лет увлекается камерным пением. В ее репертуаре чуть ли не вся русская романсовая классика. Нет, видимо, нужды доказывать, что ее факультативный курс, связывающий поэзию и музыку, пользуется в школе огромной популярностью, что из ее классов выходят люди, по-настоящему любящие, знающие и то и другое, люди, не представляющие своей жизни без музыки, без филармонических концертов и поэтических вечеров.

А вот другой пример. Живет в поселке Кукобай Ярославской области учитель труда здешней средней школы Леонид Алексеевич Костицын – удивительный мастер резьбы по дереву. Собственный дом его украшен, словно сказочный терем. И хотя обучение школьников приемам резьбы не входит в программу, совершенно очевидно, что и это увлечение вписывается в профессиональные обязанности учителя. вплотную примыкает к тому, что он должен делать в отведенные по программе часы.

Но бывает и вовсе по-другому. Когда-то я работала в школе, куда пришла преподавать русский язык и литературу совсем молоденькая выпускница пединститута Ада Якушева. Работали мы вместе недолго, и я не знаю, каких успехов добилась она на ниве словесности. Зато я помню, что уже тогда Ада сочиняла прелестные песенки, которые школьники и мы, педагоги, вместе с ними распевали во всех туристических походах, у всех костров. Это, конечно. не имело прямого отношения к тому, что она должна была делать на уроках. Но все мы (и директор школы больше всех) ценили нечто иное, чего ни у кого, кроме нее, не было: обаяние несомненной одаренности, молодую способность безнатужно проводить время с детьми, как бы живя с ними в одном ритме, способность, которую мы, педагоги старшего поколения, к тому времени уже, к сожалению, утратили и которая очень дорого стоит. Пожалуй, ничуть не меньше знаний и увлеченности своим предметом.

Сейчас, много лет спустя, мне это особенно ясно. Ведь это такая короткая и такая бесценная пора, когда учитель может вовлечь ребят в орбиту умных и в то же время близких им по возрасту интересов. И если такой учитель, как Ада Якушева, «заводится» в школе, для школы это большое счастье. Я помню, как она собиралась со своим классом в поход. Мы тоже ходили, потому что надо было, но при этом кряхтели и поглядывали на небо в робкой надежде, что пойдет дождь или еще что-нибудь случится, из-за чего поход станет невозможным. А она... Она возбуждалась точно так же, как ее восьмиклассники, и на небо смотрела так же. как они: в ожидании солнца и всей походно-палаточной романтики, которая и ей самой была нужна дозарезу.

С той же увлеченностью ставил с ребятами рок-оперу молодой учитель физики из новосибирской школы № 10 Владимир Жегалин. Сам рассказ о нем допускает десятки самых неожиданных поворотов. Он весь, с головы до ног, как наглядное пособие для подростков: как жить, каким быть, чем человек должен быть заполнен, чтобы никакая бытовая суета не могла его затянуть, измельчить, испортить. Владимир – учитель божьей милостью, и в своем предмете он бог и царь. Но когда он поет или говорит школьникам о музыке (такая же его страсть, как и физика), то каждый подобный разговор стоит десятка так называемых классных часов с их непроходимой скукой и отлучением от интеллектуальной жизни.

Позвольте привести последний пример, когда учитель одержим увлечением, никак не связанным с преподаваемым им предметом, но умеет это свое увлечение превратить в заметную часть школьной жизни. Не так давно была я в командировке в Самаркандской области. И вот районные просвещенцы, сопровождавшие меня в поездке, всячески стали уговаривать свернуть в сторону, чтобы посмотреть одну сельскую школу. «Не пожалеете», – уверяли меня. И действительно, жалеть не пришлось.

Нет, дело не в том, что не приходилось мне видеть кабинетов, оборудованных так, как у Хамида Мусаева, учителя узбекского языка и литературы. Видеть доводилось и не такие чудеса. Но у Хамида Мусаева эти чудеса сотворены его собственными руками. Он стоит у маленького пульта управления и нажимает кнопку за кнопкой. Автоматически зашториваются окна, поднимается к потомку классная доска, а на ее месте оказывается киноэкран, включаются киноаппарат, магнитофон, проигрыватель (а учитель все не отходит от стола), зажигаются отражатели, освещающие портреты узбекских писателей, их изречения, затем экран убирается, откуда-то из глубины появляется телевизор, тоже включается, выключается...

Все это Мусаев сделал за несколько лет вместе со своими учениками без какой бы то ни было технической помощи и на очень скромные средства. В области гордятся мусаевским кабинетом, его показывают, здесь проводят семинары, чтобы и других подзадорить: мол, хорошо бы и вам такое же. Да ведь одного желания мало – нужно еще умение, такая же сохранившаяся с детства страсть копаться в сложнейших схемах, добиваться, чтобы они действовали. . Не знаю, так ли уж на самом деле нужна новая мусаевская выдумка: чтобы и цветы, развешанные в горшочках и кашпо по стенам, поливались автоматически, с помощью той же кнопки. Может быть, вполне можно обойтись и старым способом. Но важно другое: ученики Мусаева, даже абсолютно равнодушные к технике, заражаются от учителя способностью безраздельно отдаваться своему увлечению.

Могут возразить: ну, что, в самом деле, за сравнение? Тут человек полезное для школы дело делает. А какой толк от вертолетов-самолетов? Или от того, что учительница, положим, увлекается верховой ездой? Не может же она лошадь в класс привести.

Не может, конечно. Да только увлечение в приказном порядке не формируется. Мол, туризм нас бы еще устроил, а вот прыжки с парашютом – нет. Человек увлекается тем, чем... увлекается. И чаще всего с детских лет, так что в зрелую пору трудно да и не нужно ему перестраиваться.

К тому же, чуть-чуть отступив, хочу высказать еще одно соображение. Человек, по-настоящему, безоглядно увлеченный, всегда не так-то прост и удобен в общении, даже если его увлечение можно рассматривать в чисто утилитарном смысле, то есть когда школе оно приносит и честь и славу.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.