Тяжелое золото ацтеков

По известному роману «Долина кукол» был поставлен одноименный фильм, получивший несколько Оскаров, фильм, который до сих пор идет на первых экранах мира. Был он весьма популярным и на олимпийском экране в Мехико (в дни игр, надо сказать, все в мексиканской столице получало дополнительное определение — «олимпийский»),

И быть может, поэтому кому-то из журналистов пришла в голову идея очень точно назвать олимпийскую деревню Долиной кукол.

В фильме показана трагическая судьба нескольких «звезд» американского кино, где ощупью, где просто вслепую пробирающихся сквозь голливудские джунгли к свету Золотого тельца. Но джунгли эти без веселых лужаек и прозрачных опушек переходят непосредственно в джунгли деловой Америки.

Судьба «звезд»... Как складывается она? Что ждет человека на сложном и капризном пути славы? Быть может, здесь нашел журналист что-то общее между героями «Долины кукол» и олимпийскими «звездами» мира, которые собрались на игры в Мехико? Это был звездопад мирового спорта. И «звезды» отличались друг от друга не только спортивной профессиональностью или скорее специализацией, не только блеском показанного результата, цветом кожи и маек, которые носили их национальные сборные. Они отличались еще и разностью судеб, приведших этих «звезд» на олимпийскую стезю.

Одним из тех, кто в Мехико носил почетный знак общего внимания — «формула один», — был американский прыгун в длину Боб Бимон.

Прежде чем совершить свой фантастический прыжок на восемь метров девяносто сантиметров, он прошел огонь, воду и медные трубы американской «демократии». Возглавив борьбу негритянских легкоатлетов за свои права, он чуть не поплатился правом поездки в Мехико. Он два месяца был без работы. Его жена, первоклассная переводчица, работавшая всего лишь носильщицей, потеряла и эту столь невыгодную и неблагодарную работу.

Это Бимону принадлежат слова: «Если негр нуждается в помощи, ему очень трудно найти ее сегодня в Америке». Это ему принадлежали горькие стихи, брошенные в лицо американским расистам:

«Сколько дней в беспокойстве

я должен прожить,

Не зная радости?

И сколько слез я должен пролить,

Чтобы уверовать завтра в будущее?..»

На пути к олимпийской деревне даже «звездам» приходится расплачиваться мужеством буквально на каждом шагу. Как мало их осталось, старых бойцов, у которых хватило сил и упорства сохранить свою спортивную форму на долгих четыре года и получить право, скажем, проиграть так же, как проиграли они когда-то в Токио. А сколько славных токийских имен вообще не прозвучало в Мехино!

Вы помните тот полуфинальный бой боксеров тяжелого веса... Советский боксер Емельянов встречался с американцем Фрезером. Кстати, сегодня, четыре года спустя, Фрезер идет четвертым в списке лучших профессиональных тяжеловесов мира. Он и в Токио, правда, не выглядел новичком. Одного за другим укладывал на помост ринга соперников, завороженных его танцующей, как у Кассиуса Клея, манерой боя.

И нашелся только один человек, который сумел остановить этот триумфальный танец. Советский боксер Емельянов. В первом раунде Емельянов достал соперника прямым ударом. Нокдаун. Фрезер «поплыл». Казалось, один-два удара решат судьбу самой почетной боксерской золотой медали.

Но как часто видимое зрителю только на ринге решение состоялось давным-давно. Так это было и тогда. В одном из предолимпийских турне Емельянов сломал кистевую кость правой руки. Травма, дремавшая до игр, пробудилась с тяжелым ударом по Фрезеру.

Зал неистовствовал, не понимая, почему не кончает бой этот русский, ощутивший уже на своей груди тяжесть золотой медали. Но, с трудом превозмогая боль, Емельянов уже не смог нанести этого последнего, решающего удара.

Фрезер — опытный боец, ему не надо объяснять, что «дважды два — четыре». Оправившись после нокдауна и убедившись в полной собственной безопасности, он начал избивать Емельянова. Так вместо золота белое полотенце, пропитанное потом, было брошено секундантом — Виктором Огуренковым — на середину ринга в знак капитуляции...

Когда в раздевалке с плачущего Емельянова сняли перчатку, врачу показалось, что ее и не снимали вовсе: таким же горбатым и черным был вздувшийся кулак больной руки.

Разве это не олимпийское мужество — с такой травмой вести бой?! Но еще большее мужество надо иметь, чтобы, перенеся подобный удар судьбы, который не измерить никаким динамометром, найти в себе силы четыре года готовиться к следующим играм, чтобы весь этот чудовищный труд пошел прахом от самой нелепой случайности...