Признаться, с волнением ждали мы в редакции прихода Анатолия Качалина. В 23 года быть делегатом партийного съезда — такое выпадает не всякому. И баловнем судьбы его не назовешь, биография обычная: школа, ПТУ, завод, служба в армии... И все же чем-то он выделяется из тысячи своих сверстников.

Но вот и сам Анатолий. По-солдатски подтянутый, стройный и, как скоро выяснилось, рассудительный, несуетный. Не спеша, снял куртку, поправил галстук (приехал из школы, встречался с ребятами), блеснули на груди боевые награды.

— Когда вы, Анатолий, стали коммунистом?

— Два года назад. В Афганистане. Партийный билет мне вручали перед строем, в перерыве между боевыми операциями. Быть коммунистом мне хотелось еще и раньше — учась в ПТУ. Потом, когда я работал слесарем-сборщиком на авиационном заводе, мне давали рекомендацию, но подошло время идти в армию.

— За что вы награждены орденом Красной Звезды?

Мы попали под сильный артобстрел душманов. Контузило командира нашей батареи. Мне поручили вести огонь. Ребята стреляли отлично — подавили несколько огневых точек противника. Это и обеспечило успех операции.

— Страшно было?..

— Конечно. Служба подходила к концу, в это время все мысли о доме, о матери... Но бой есть бой.

— Самый памятный эпизод службы?

— В предгорьях в одном кишлаке мы с группой проходили между двумя дувалами — это такие длинные глинобитные заборы, как стена. Вдруг на улицу из подворотни прямо перед нами выскочила девчушка лет двенадцати, востроглазая, бойкая, точь-в-точь, как моя сестренка. Зашли мы в дом, а там — целый детский сад, мал мала меньше. Хозяйка угостила нас чаем, виноградом. Уходя, мы оставили детям почти все свои запасы. Свой паек я целиком отдал той девочке. Так делают многие наши солдаты, идя на операцию, берут побольше хлеба, сахара, чтобы потом угостить афганских ребятишек.

— Изменилось ли что-то в ваших представлениях о жизни после службы?

— В боевой обстановке человек быстрее взрослеет. Понимаешь, ничто просто так не дается.

— Что именно?

— Абсолютно все. Всю жизнь, которая нас окружает, к чему мы давно привыкли, воспринимаем как само собой разумеющееся. Понимаешь, что и от тебя в этой жизни многое зависит. Нельзя равнодушно взирать на зло, закрывать глаза, делать вид, что тебя это не касается. Любой недостаток воспринимается острее, болезненнее что ли.

И все-таки сказать, что сейчас я как-то иначе смотрю на жизнь, я не могу. И до службы в армии у меня были такие же мысли, убеждения. Сейчас, когда моя жизненная позиция прошла основательную проверку, прежние взгляды еще больше укрепились.

— Ваше мнение о комсомольской работе. Какие недостатки вам бросаются в глаза?

— Главная беда — формализм. Иные активисты зарылись в бумагах, живого дела не хватает. Часто комитетчики что-то там обсуждают в кабинетах за закрытыми дверями, а жизнь молодежи как шла, так и идет своим чередом. Где же комсомольская инициатива, комсомольское влияние? Так и у нас на факультете было, пришлось даже повоевать маленько.

— Повоевать? Как?

— А так: недовольны мы были работой факультетского комитета комсомола. Впрочем, и работы-то, по сути, никакой не было. Многие комсомольцы даже не знали, как зовут секретаря. В общем, сплошной формализм. Но где звучала критика? В коридорах, за глаза. Вот это меня и задело. Во время отчетно-выборной конференции поднялся на трибуну и высказал все наболевшее.

До сих пор не могу успокоиться, когда вспоминаю один случай. Побывали мы в подшефном детском доме, где воспитываются ребятишки до восьмилетнего возраста. Отремонтировали игровую площадку, расчистили территорию. И, конечно, поиграли с малышами. Но разве это помощь? Решили летом поработать в стройотряде и все заработанные деньги перечислить на счет детдома. Пришли с этим предложением в комитет комсомола — и что же слышим? «А зачем это нам? Кто пойдет в такой отряд?» Кое-кто заподозрил нас в карьеризме, дескать, славы захотели...

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.