Солнце, песок, ветер. И всего этого несколько больше, чем требуется человеку. Земля потрескавшаяся, морщинистая. Вцепится в нее молодое деревце – и пока набирает силу, становится сердитым, колючим. Вода соленая, как в море. Еще солонее. И заспанный верблюд лениво шамкает старческими губами, напоминая всей своей высокомерной отрешенностью, что столетия выбирали для житейских бурь и радостей другие географические адреса, подальше отсюда, от этой растворившейся в зное однообразной и тяжкой блекло-рыжей бесконечности.

Или другое. Ночь, пронзительно-нежная, наполненная звездами и тишиной. Ветер вкрадчиво просит прощения за дневное злое безрассудство. И уже совсем иной, философски-мудрой и вселенски щедрой представляется бесконечность степи.

Такая она, Палласовка. На большинстве карт первые буквы этого названия укладываются в границы Волгоградской области, а последние, проявляя полное пренебрежение к административно-территориальному делению, разместились уже в Казахстане. Ученый муж Петер Симон Паллас, берлинец, на русской службе, изучавший в конце XVIII века по поручению Петербургской Академии наук здешние места, оставил им собственное имя и безжалостный приговор: жить здесь невозможно. Впрочем, разве мало на карте территорий, которым в прошлые времена авторитетно и доказательно выносился такой приговор? А потом приходили туда люди. И не спорили – не до этого. Жили. Работали. Пустыня превращалась в цветущий сад... Журналистика относит такие слова в разряд банальностей. История относит такие дела в разряд подвигов.

Осталась в блокноте и на кинопленке память о нескольких деревцах, которые появились в Палласовке в дни, что я там провел. Буду откровенен: перспектива превращения этого края в цветущий сад – вопрос не одного года. Но эта перспектива неизбежна. И вот в чем тут дело...

Одно из деревьев посадил Сережа Максимов, комсорг бригады, возглавляемой знатным строителем Иваном Шамбером. Деревце возле бытовки, бытовка возле больницы, которую строит бригада. В служебные обязанности Сергея озеленение не входит, в человеческие, считает он, да. Сверкнув улыбкой, сообщил:

– Я воткнул эту веточку в землю – смотрю, она корни пустила. Обложил вокруг шифером, чтобы меньше соли попадало.

Вода здесь жестокая, агрессивная. Даже арматуру бетонных фундаментов съедает, приходится усиленную изоляцию применять.

Именно этим – битумной гидроизоляцией – и занимался весь рабочий день бригадир Павел Стеглик. А потом, когда пришел с работы, тоже деревце посадил. Они с Сергеем не договаривались – просто есть у них что-то общее. В биографии? Сергей – детдомовец. Павел из благополучной семьи. Во внешности? Нет, пожалуй. Только разве то, что оба стройны, сухощавы. В манерах? Один мягкий, сдержанный, даже стеснительный вроде бы. Это Павел. Ну, а Сергей азартный, стремительный, решительный. И все-таки что-то удивительно похожее в обоих. Деликатная внимательность? Искорка доброты в глазах? Наверное.

Друг друга они хорошо знают, встречаются чаще по работе, реже по рыбалке. Павел и товарищи из его бригады вместе со всеми шамберовскими ребятами праздновали свадьбу Сергея. Принесли огромный торт – «триэтажный», как сказал Павел. По-русски он говорит с легким певучим акцентом. Родился далеко от Палласовки, в городе, который называется Ухерске градиште – это на Мораве. Сюда привела стройка – одиннадцатая на его личном счету (в двадцать четыре года!), первая по размаху и важности.

Бригадир молодежного коллектива Павел Стеглик – среди тех чехословацких рабочих, техников, инженеров, которые участвуют в одной из великих строек XX века – сооружении грандиозного газопровода Оренбург – Западная граница СССР. Стройка интернациональная, решение о ней принято на высшем уровне в Совете Экономической Взаимопомощи. Социалистическая интеграция в действии – часто говорят об этой стройке. Как это выглядит на практике в заволжских степях?

Ну, во-первых, о фронте работ. Чехословацкой «сборной», приняв эстафету от болгарских строителей, работающих на старте газопровода, предстоит пронести ее по территории Волгоградской и Ростовской областей, соорудив пять мощных компрессорных станций. Одна из них (та, которая в Палласовке) поручена заботам Павла Стеглика и еще двухсот человек. Приехали они в голую степь. И все нулевые циклы начинали в самом прямом смысле с нуля.

Сама по себе строительная площадка будущей компрессорной станции особо импозантного впечатления пока еще не производит. Бетонные монолиты фундамента – вот и все. Требуется некоторое воображение, чтобы представить себе, как все здесь будет выглядеть. Для этого несколько слов о трубе. Ее диаметр – 1420 миллиметров. Протяженность – 2750 километров. Чтобы в год «прогнать» по этому стальному туннелю 28 миллиардов кубометров газа, необходимы 22 компрессорные станции. В сущности, это гигантские цеха, где предстоит занять место великанам-компрессорам с богатырскими «легкими», работающими день и ночь. Оборудование сложнейшее, в высшей степени трудное для транспортировки и установки, требующее при многометровых габаритах и многотонном весе микронной филигранности монтажа. Все это еще предстоит.

Сегодня поблескивают на солнце металлические плоскости уютных домиков стройгородка, сооружены склады, сделан отвод железной дороги с разгрузочной площадкой, поставлены опреснительные установки, котельные и прочее и прочее, чего требует крупная стройка.

Иван Шамбер и Сергей Максимов со своей бригадой к трубе прямого отношения не имеют. Их привела сюда другая Всесоюзная ударная комсомольская стройка – мелиорация степей Заволжья. Объекты бригады – жилье, соцкультбыт. Короче говоря, завтрашняя Палласовка.

Вот тут-то и начинаются вопросы: кто к чему имеет какое отношение – прямое ли, косвенное ли... Скажем, договор о социалистическом соревновании двух молодежных коллективов – Стеглика и Шамбера – был подписан в Доме культуры, который возводили шамберовцы и на строительстве которого безвозмездно работали ребята Павла Стеглика. Чехословацкие строители готовили площадку для компрессорной, а субботники на этой площадке проводили комсомольцы Палласовки. Как крепости, высятся на фоне плоского степного горизонта величественные махины двух палласовских элеваторов. В трудную пору урожая, когда так хотелось, чтобы в сутках было не двадцать четыре часа, а по крайней мере вдвое больше, ночью после всех обычных смен на «собственной» стройке из чехословацкого городка выходили во внеочередные рейсы мощные «татры». Тысячи и тысячи тонн отборной пшеницы, выращенной в совхозе имени Чапаева, доставили эти «татры» к элеваторам, туда, где в тревожном свете прожекторов гремели заключительные аккорды битвы за хлеб. А кто из шамберовских ребят спал в эти ночи? Потом, когда все было уже позади, вместе с наслаждением тянули ледяное пиво «Радегаст» в столовой чехословацкого стройгородка. Называется столовая «Космос», и если кто-то захочет увидеть портреты всех советских космонавтов, тот может их там увидеть. Сразу всех. Разве плохо придумано?

Побратались бригады. Побратались, можно сказать, две ударные комсомольские стройки. И польза от этого немалая для всех. Возьмем, к примеру, совместный конкурс профессионального мастерства – провели его на строительстве подсобных объектов чехословацкого городка.

– Мы делали быстрее, они – чище, качествен нее, – откровенно подвел итог Иван Шамбер, бывший военный строитель, человек по-армейски немного словный и прямой.

Признали победителями ребят из бригады Стеглика. Через некоторое время прозвучало «эхо» того конкурса. И вот уже стегликовские парни стали частенько наведываться на стройплощадку, где работает бригада Шамбера: хотят перенять метод «липецкой кладки»... Это самое «мы – вам, вы – нам» действует в палласовском прочтении не по формуле примитивной арифметики, а по законам высшей математики. И подведение итогов соревнования отнюдь не становится торжественным актом как таковым, скорее это приглашение к общему разговору: что еще интересного можно придумать и сделать?

Земля волгоградская... Побывали в городе-герое на Волге члены бригады Стеглика, постояли перед Вечным огнем, перед памятником погибшим комсомольцам, прошли по ступеням мемориала к монументу Матери-Родины. И уж не знаю, как, не говорил с ними об этом, но думали, должно быть, ребята о великой диалектической связи тех будничных квадратных метров, которые строят в степи под Палласовкой, со святыми квадратными метрами Мамаева кургана, залитыми металлом, метрами, на которых жизнь и цивилизацию, право строить и любить, право дышать и быть счастливым защитили советские парни, многим из которых в сорок втором было что-то около двадцати лет... Когда вернулись, то и дело вспоминали о той поездке. Две записи из бригадного дневника... «Сдали кровь в Палласовской больнице»... «Попросили присвоить бригаде имя солдата Великой Отечественной». Так они стали бригадой имени В. А. Серогодско-го, летчика, Героя Советского Союза, уроженца Палласовки...

Каждому ясно: основная ячейка интеграции – ячейка производственная. Идут поиски вариантов: как, сплюсовав опыт, знания, возможности одних братских стран с опытом, знаниями, возможностями других, не просто получить эффект сложения, а умножить что-то на что-то... Производительность труда – и это тоже не нужно никому растолковывать – во все времена играла ключевую роль в общественном прогрессе, особенно в эпоху НТР. И вот о чем думалось в Палласовке: лучшие чехословацкие предприятия, готовившие «десант» на трубу, отправили в Советский Союз самых талантливых и инициативных работников. У них есть чему поучиться. И технологическим «изюминкам», и профессиональной виртуозности, и отточенной организации труда и отдыха.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.