«Нет, – говорю уже спокойнее, – ты из собственного кармана заплатить, а не из государственного. И не мне, а народу. Его это хлеб».

– Заплатил, что ли? – спрашиваю.

– Заплатил. Да разве только в том дело? Меня преступное отношение к хлебу убивает. Все думаю, откуда он.

Действительно, откуда? Не от сытости ли, черствости душевной? У иных людей, особенно молодых, не хлебнувших лиха голодных лет, душа вроде заплесневелой горбушки. Что для них зерно, выпавшее из бункера комбайна, потерявшееся на дороге? Что для них брошенный в помойное ведро кусок хлеба? Ведь и сам наблюдал, как мальчишки на городской улице забавы ради хлебом друг в друга бросались. Пристыдить их хотел, да куда там. Засмеялись и разбежались по дворам.

Многое с воспитания в семье начинается, если не все. Как родители к хлебу относятся, так и дети их будут. Не научат их сызмальства уважать труд земледельца, плоды его работы, плевать им тогда с высокой колокольни на все налги рассуждения о том, что надо беречь хлеб. У нас, мол, изобилие его. И понимают они это изобилие как возможность набить до отвала желудок. Такое иждивенчество порождает потребительское отношение к действительности, а вместе с ним – духовную слепоту и глухоту.

Не просто, конечно, ценить то, чего много, стоит лишь руку за ним протянуть. Но нельзя забывать, что так было не всегда. Оглянитесь назад, послушайте, поразмыслите. На дворе стоял 1946 год. Во многих краях нашей страны он выдался крайне скудным на урожай. Трудный был год. Люди пухли от голода. И вот сидят они у сельсовета с жадным блеском в глазах. Десятка три собралось, остальные и дойти-то не смогли. Сидят, ждут хлеба. А на все село привезли полсотни буханок. И надо разделить поровну между всеми едоками. Режу хлеб ножом на ломти и боюсь, что не удержусь, схвачу целиком эту буханку и тут же съем. Осенью сорок седьмого дождались-таки неплохого урожая. Убрать бы теперь дочиста. А машин-то никаких, нет, все вручную. Да и люди еле ходят, пережив голодные зиму и лето. Но хлебу пропасть не дали. Иные еле добирались до поля, лежа или сидя срезали колосья пшеницы. Ох и тяжел был труд! Ох и сладок же был хлеб!

Нынче машины, конечно, в поле. Но труд хлебороба не сахар. Я говорил о засухе, которая постигла нас в этом году. Мало того, ударил град. С яйцо величиной градины, упавшие днем, пролежали на земле всю ночь до утреннего солнца. С пяти полей выбило посевы пшеницы и ячменя, считай, тысяча гектаров пропала. С каждого можно было бы собрать по 20 с лишним центнеров зерна. Вот и прикиньте убытки, Собрали мы на круг по 15 центнеров зерна с гектара. Это выше среднерайонной урожайности, но все-таки мало.

Да, стихия здорово еще треплет нервы хлеборобам. Однако не слишком ли мы часто на нее ссылаемся? Причину сыскать легко. Найти средства, как преодолеть беду, труднее. Статистика – вещь упрямая. А она говорит: из последних ста лет почти половина были засушливыми. Не пора ли отыскать надежные контрмеры в борьбе с засухой? Отдельные коллективы и в самую сушь берут рекордные урожаи. Большой хлеб начинается с хорошего ухода за землей. И мы, хлеборобы, в долгу перед ней. Это и нашего колхоза касается. Район наш черноземный. Правда, у нашего хозяйства почвы самые бедные – примешиваются супеси, суглинки.

Но и на нашей земле можно при толковой агротехнике, рациональном использовании технических средств получать по сорок и больше центнеров зерна с гектара. А мы и до тридцати в целом по хозяйству не доходим. Не умеем еще по-настоящему с органикой обращаться, да и техники не хватает, чтобы вывезти все удобрения, вовремя и с точной дозировкой внести их в почву.

Не всегда, честно говоря, и отношение наше к делу хозяйское. Есть у нас в колхозе один комбайнер. Не стану сейчас фамилию называть. Молод, энергичен, но в погоне за лишними гектарами и центнерами может и схалтурить. А земля халтуры, небрежности не прощает. Тут, надо сказать, в обиду ее не дают. Ветераны наши Гуторов Леонид Константинович, Емельянов Виктор Григорьевич, Леонидов Алексей Николаевич и другие строго спрашивают за любую халтуру. Огрех заметят – переделать заставят, на люди виновных выведут, чтобы при всех за позор свой ответили.

Так везде и всегда делать следует. За хлеб, за потери его надо наказывать по всей строгости, всех виновных наказывать – и морально и материально, – какой бы пост человек ни занимал. Тогда и ответственность люди будут больше чувствовать. А то махнем рукой: ладно, мол, пусть его...

Отсюда и отношение соответственное. Тут зерна в колее песком заносит, там куски плесневеют. Не помню, у какого писателя читал про американцев. Там они берегут хлеб. Лишнего не купят, не выбросят. Останется же если, сложат аккуратно в целлофановый мешочек – потом хлеб пойдет на вторичную переработку. У нас же пока не так. Да и дело с вторичной переработкой, прямо скажем, плохо поставлено. А ведь и сухари из хлебных остатков можно напечь и другие вкусные вещи приготовить. В столице, бывало, зайдешь в жаркий день кружку пива выпить, попросишь к нему соленых сухариков, так на тебя как на чучело гороховое смотрят. Откуда, дескать, браток, такой свалился? Где же мы их тебе найдем? Бери вон шоколадку и будь доволен, другого нет.

Когда люди купленный в магазине хлеб скоту скармливают – это никуда не годится. А вот отбросы хлебные можно и нужно в пищу животным употреблять. Тоже достойное применение. И не частным порядком, мол, кто-то придет (если придет) и заберет, а организованно. Людей стоит заинтересовать, чтобы не выбрасывали хлеб куда попало. При столовых и других общепитовских заведениях посоветовал бы больше заводить подсобных хозяйств. Ценный корм для тех же свиней. А хорошо откормленные свиньи – это уже мясо на нашем столе.

О выпечке хлеба еще хочу сказать. Очень верно писал в свое время знаменитый украинский хлебороб Александр Васильевич Гиталов, что надо больше выпекать малые формы хлеба. Для селянина это не столь важно, он обычно помногу хлеба берет, семьи большие, да и в магазин нет времени часто наведываться, если он тем более далеко находится. Горожанам же малые формы хлебной выпечки, думаю, просто необходимы. Этим самым мы хлеб сэкономим. Сколько ведь его черствого выбрасывается! День пролежит недоеденная буханка в килограмм весом, другой... В пору покупать новую, а старую – ясно куда... Словом, предложение дельное, однако не видно, чтобы работники хлебопекарной промышленности им всерьез заинтересовались.

У всякого хлеба один вкус, один запах. Это вкус счастья. Это запах породившей его земли-кормилицы, смешанный с запахом пролитого над ней рабочего пота. Старики наши так говорят: хлеб на стол – и престол, а хлеба ни куска – и стол доска. Преступно им сорить. На XXVI съезде партии подчеркивалось, что одна из важнейших задач сегодня – это хозяйское отношение к народному добру. А хлеб – первейшее достояние народа. Потому что хлеб – это жизнь.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.