Из-за гор выкатывалось солнце. На ярко-голубом небе уже повисли черными точками орлы, лениво паря или готовясь к утренней охоте. Слышался привычный галдеж птиц, которых здесь множество. Они чувствуют себя настолько свободно, что, когда к ним подходишь совсем близко, не вспархивают пугливо, а не торопясь, солидно отходят, недовольно косясь в нашу сторону, Иногда крестьяне даже просят европейцев приехать в деревню и пострелять диких гусей, которые мешают выращивать урожаи. Обычай в Эфиопии запрещает убивать птиц, может быть, потому, что они прилетают сюда зимовать со всех концов света, а гостеприимство не принято нарушать. Сестра приготовила нам чертовски крепкий кофе. Мы мужественно пьем. Ведь в девять утра у нас лекция по хирургии. Необходимо быть в форме. Затем обход пациентов. Ну, а потом, видимо, все повторится...

МНОГО случаев запущенности больных. Ясно, что нужно не только лечение, но и профилактика заболеваний. Решили обсудить проблему с доктором по организации здравоохранения Игорем Ивановичем Косаревым.

Он всегда нам помогал: в организации учебного процесса, в анализе заболеваемости. В последнее время Косарев занимался разработкой лекций по медицинской этике. Первые лекции уже были прочитаны. Как переводчик, я присутствовал на них и, как без пяти минут врач, смог оценить огромную работу Игоря Ивановича в этой области. В Эфиопии, где чрезвычайно велико влияние религии, приходится считаться с местными обычаями. А мы сталкивались с ними ежедневно. И когда на прием приходила женщина, с ног до головы увешанная всевозможными амулетами, принимали этот маскарад как нечто само собой разумеющееся. И часто бывало жаль, что местный этикет запрещает спрашивать об амулетах. Чего только не навешано на женщине: и зубы, и кожаные мешочки, как я случайно выяснил, от дурного глаза, и пучки волос... И все это никогда не снимается, иначе сила амулета, как считают, пропадает. А ведь больную надо осматривать...

Косарев помог нам организовать профилактику лечения. Теперь каждую пятницу выезжаем в деревни на обследование населения. Не только осматриваем крестьян, но часто тут же даем лекарства, делаем прививки. Затем обходим дома и учитываем детей, узнаем, как они питаются, чтобы предупредить многие болезни.

Я ходил по домам, переписывал детей.

Живут эфиопы в небольших круглых годжо. Это хижины, остов которых составляют врытые в землю шесты, обмазанные глиной и навозом. Сверху хижины покрыты соломой. Внутри – очаг, где готовится пища. Труб в таких хижинах нет, и дым свободно выходит через крышу. Над крышей каждого годжо – обязательный навес, на котором спит сторож. Дежурят, как правило, по очереди взрослые члены семьи.

Каждый дом огорожен естественным забором из кактусов, и попасть внутрь трудно. К тому же одолевали собаки. У крестьянина главная ценность в хозяйстве – осел. И вот на одного осла целая свора собак-сторожей. Попасть в такой дом трудно, надо беречься, чтобы не искусали собаки, не исцарапали кактусы. Главное, конечно, в ином – в том, чтобы хозяйка впустила в дом. Мужчин в деревнях днем нет, они работают в поле. А женщины неохотно вступают в разговоры с незнакомыми мужчинами.

Догадался приглашать с собой председателя кабале – представителя местной деревенской власти.

– Эй, – кричал он, стоя возле колючего забора и заглушая хриплый лай собак, – хаким пришел!

Хаким – это доктор. Магическое слово, которое открывает все двери. И поэтому радушие хозяйки безгранично. Вводят в годжо, угощают молоком, старики предлагают выпить катикала – самодельную водку. И невозможно отказаться – самым большим неуважением считается пренебрежение гостеприимством.

Медицинский осмотр на местах подтвердил наше предположение – многие крестьяне даже не подозревают о своих заболеваниях. В особых случаях, когда необходима госпитализация больного, мы выписывали ему направление на бесплатное лечение. В здравоохранении после революции были проведены реформы, и бедный человек теперь мог попасть в больницу, не платя денег.

У нас много таких больных.

РЕШИЛ съездить в деревню Фалаша. Говорят, она славится на весь мир национальными статуэтками, которые делают из глины. Но поездка в Фалаша сорвалась. Не успел выйти за территорию госпиталя, как встретил приятеля-эфиопа Текле Мариам. Он пригласил на свадьбу друга. Я стал отказываться: неудобно являться без приглашения. Но он объяснил мне, что если кого-либо приглашают, то гость вправе привести с собой еще двоих: родственников или друзей. Побывать на свадьбе показалось соблазнительным, и, решив, что Фалаша от меня не уйдет, я согласился.

Все гости были одеты в национальные одежды: в домотканую белую материю. И я в который раз отметил, как красивы эфиопы. Особенно девушки – высокие, стройные. Дождавшись выхода из церкви жениха и невесты, мы уехали за город. Там уже заранее были построены шалаши из камыша. Мы с Текле Мариам вошли 8 самый большой, предназначенный для почетных гостей. В полумраке шалаша – свет проникал только через два входа – виднелись накрытые столы. И в центре, на возвышенности, стоял стол с пуфиками. Вскоре появились две маленькие девочки в ярко-оранжевых платьях, со свечами в руках. За ними шли жених и невеста и их свидетели. Разыгрывался спектакль, который повторяется из поколения в поколение, где всем отведены свои роли.

На свадьбе я был единственным европейцем и первым советским человеком, с которым встретились здесь эфиопы. Понимал, что вызываю не меньший интерес, чем жених с невестой. Старался все делать так же, как и эфиопы. На радость Текле Мариам, ел руками. Не сказал бы, что это удобно, как меня уверял друг. Хотя, конечно, все дело в привычке. Вскоре подали основное блюдо эфиопов – дора-вот. Как оказалось, в него кладут в одинаковой пропорции мясо и красный перец. Увы, я поздно понял способ приготовления дора-вот. Отправив в рот целую пригоршню этой адской смеси, я долго не мог понять, где я вообще нахожусь. После этого восхитительного блюда во рту жгло еще дня два.

Неназойливо, но с огромным интересом эфиопы расспрашивали о Советском Союзе. Эфиопия долгое время находилась в изоляции, поэтому мне приходилось отвечать на совершенно нелепые, с моей точки зрения, вопросы. Меня уверяли, что в России нельзя без специального разрешения купить холодильник или телевизор, а уж машину покупают только с позволения правительства. И лишь в одном я не смог переубедить гостей. Они слыхали о Пушкине, знают, что Пушкин был как-то связан с Эфиопией и что он гениальный поэт. А если так, то Александр Сергеевич, конечно же, – эфиоп.

Наша беседа была прервана. Внесли только что зарезанного и освежеванного барана. Ловко взвалив тушку на голое плечо, молодой эфиоп обходил гостей. Каждый отрезал облюбованный кусок мяса и тут же съедал его. Я знал, что подобное блюдо вызывает множество болезней, но понимал, что отказом смогу обидеть и хозяина и гостей. Выручил меня Текле Мариам. Объяснил, что у нас не принято есть сырое мясо. И я был спасен.

Когда с едой наконец-то было покончено, появился певец. Сначала он пел о женихе и невесте. Выслушав о себе много лестного, жених достал банкноту и передал ее свидетелю. Тот подошел к певцу, плюнул на бумажку и с силой прилепил ее к его лбу. Певец, воодушевленный наградой, с еще большим рвением' стал распевать, расхваливая качества жениха. Затем добрался до гостей, выискивая в них такие неземные добродетели, о которых, я думаю, раньше они и сами не подозревали. Форма выплаты гонорара оставалась прежней.

Приближался комендантский час. Пора было возвращаться. По дороге домой я спросил у Текле Мариам, платили ли выкуп за сегодняшнюю невесту.

– Конечно, – ответил он. – Ведь это обычай. Но если у нее не будет детей, ее вернут родителям.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.