Три версии

осознавал, что в ней – ключ к искомой истине. Фраза мешала

мне сосредоточиться. В комнату заглянул Серсемыч.

— Ты еще не ушел? – удивился он.

— Собираюсь.

— Ну что с делом Гладышева? Сдвиги есть?

Я рассказал ему о встрече и разговоре с Федором Борисовичем.

— Но при чем здесь он? – пожал плечами Сергей Семенович. – Не вижу связи.

— А я уверен, что разгадка – в письме Никиты! – упрямо возразил я.

— Ну, если так считаешь, – нахмурился Сергей Семенович, – то и разгадывай. В общем, форсируй это дело. Остальные тоже ждать не могут.

Он вышел, а я мысленно проворчал: «Легко сказать – форсируй дело. Вся наша жизнь – сплошные гонки...»

Закрыв на ключ сейф, я уже собрался уходить на свидание с учителем Морозовым. Остановил телефонный звонок. Черт побери, как же это столько столетий человечество существовало без телефона? Просто невозможно себе представить!

– Слушаю... А-а, это вы, Самсонов... Ну и как? Понятно. Спасибо, Игорь Демьянович. Значит, завтра с утра вы отправитесь в Черновин? Желаю успеха!..

Инспектор Самсонов сообщил, что администратор кинотеатра «Вымпел» подтвердила алиби Николая Терехова: он действительно вместе со своим школьным приятелем 14 мая, в воскресенье, смотрел фильм «Они сражались за Родину», демонстрировавшийся на сеансе 20.30. Собственно, я в этом и не сомневался.

...Рабочий день кончился. Меня обгоняли, шли рядом или навстречу люди, торопившиеся домой, в магазины, в театры, в гости. Для всех этих людей рабочий день кончился, а для меня продолжается: ждет учитель Морозов, который, судя по всему, был если и не последним, то одним из последних людей, кто видел и разговаривал с Никитой Гладышевым.

Заканчивается третий день расследования. Иногда мне кажется, что время пролетело в один миг, а иной раз возникает ощущение, словно уже прошла целая вечность.

Встречи с людьми, разговоры, вопросы, ответы. Что они дали? К чему привели?..

Еще недавно я готов был согласиться с мнением судебно-медицинского эксперта, что произошел несчастный случай и Никита Гладышев стал его жертвой. Правда, я по-прежнему не отказываюсь от этой версии, хотя... Я ведь чуть было не заподозрил в убийстве Никиты Гладышева его школьного товарища Николая Терехова! А теперь – особенно после телефонного звонка инспектора Самсонова – уже нет сомнений в том, что Терехов не замешан в этой истории. И я рад этому обстоятельству, потому что я всегда радуюсь, когда подозреваемый мною человек оказывается невиновным. Несмотря на то, что чаще всего это еще больше запутывает следствие.

Меньше всего я верил в возможность самоубийства Никиты Гладышева. А на поверку получается, что именно эта версия может оказаться ближе всего к истине. Выходит, права будет Клавдия Потаповна Терехова, убежденная в том, что Федор Борисович Гладышев стал причиной смерти сына? В том-то и дело, что ее слова ни в коей мере не приблизили меня к истине. Но самое странное заключается в том, что может так статься, что Федор Борисович действительно оказался виновником трагедии. Совсем по иной причине, нежели считает Терехова. К сожалению, мне тоже ничего не известно об этой причине. Впрочем, есть ли она?..

Это всегда так: начинаешь расследовать уголовное преступление, и каждый новый факт, добытый в общении с людьми, может внезапно зачеркнуть то, что вчера казалось полностью установленным, вызывало негодование или, наоборот, сочувствие, располагало к человеку.

Признаюсь, когда услышал горестный рассказ Тереховой о том, как рухнула ее семья, как вынуждена она теперь одна «тащить» сына – трудного парня, как непорядочно обошелся с ней муж, – я посочувствовал ей. Потом встретился с ее сыном. И сочувствия поубавилось, но мысленно я все-таки пытался оправдать Терехову. А сегодня пришел Федор Борисович и сказал, что Терехова первая обманула своего мужа. И уж совсем не осталось к ней сочувствия. Но прав ли я? Может быть, если «вести раскопки» дальше, то выяснится, что тот же муж, бывший муж, Василий Петрович Терехов, все же когда-то чем-нибудь толкнул ее на этот первый шаг? Вот уж верно, чужая жизнь – потемки. Однако в настоящий момент ни Клавдия Потаповна, ни ее бывший муж меня – следователя Красикова – больше не волнуют. Ибо я хочу понять, почему Никита Гладышев написал своей сестре, что их отец – ничтожество? Причем написал в тот момент, когда Федор Борисович находился в Москве: написал, узнав что-то негативное о нем.