Почти теряя сознание, подхватили команду гребцы и первыми прошли финиш.

На следующий год две восьмерки встретились снова. Ленинградцы выступили в том же составе, но москвичи, верные своей традиции - не консервировать команд, - обновили состав. Это была исключительно сильная команда. Пожалуй, такой сильной команды не удавалось до сих пор собирать в Москве. Первым номером сидел в лодке Родионов, перед ним Троицкий, Барановский, Патрин, Солдаткин, Смирнов, Панин и загребной Долгушин. Все лучшее, что можно было собрать в Москве, вошло в эту восьмерку.

Старт был взят одновременно, никто не вырвался. Медленно, неуклонно выходила вперед восьмерка Рогачева. Ленинградцы были уже на корпус сзади. Загребной Долгушин предложил команде темп 36 ударов в минуту. И вдруг за 500 метров до финиша Рогачев каким - то шестым чувством уловил неладное: лодка еще шла прежней скоростью, но что - то изменилось в темпе. «Скисает удар», - подумал Рогачев.

- Принять темп! - крикнул он в рупор. - Раз - два - три... Гребцы темпа не приняли. Команда рассыпалась на глазах. В такт взлетали весла, в такт сгибались спины, но скорости не было, не было подъема. И тогда вся эта безмерная усталость точно обрушилась на Рогачева. В эти последние предфинишные секунды он не успел собрать команды, не смог возбудить ее к жизни неожиданным, волнующим словом, и ленинградская лодка прошла финиш на нос впереди. Много думал Федор Алексеевич Рогачев над причинами этого поражения. Ведь это было первое крупное его поражение за все годы, проведенные на воде.

Он понял причину. Восьмерка - это восемь человек, разных по характеру, по склонностям, по настроению. Пока эти люди не сработались, не сжились, нет восьмерки, есть восемь гребцов. Английские тренеры утверждают: если посадить в лодку восемь чемпионов - одиночек, лодка будет проигрывать средней команде потому, что решает не уменье каждого гребца, а сочетание, единство гребцов. Сплошь и рядом медленный и быстрый гребец в паре работает лучше чем два быстрых. Вот этого единства и не хватило московской восьмерке, исключительно сильной по своему составу.

Теперь Федор Рогачев готовит новую восьмерку. В ней меньше блестящих гребцов, зато больше дружбы. Загребным в этой восьмерке сидит Александр Долгушин.

III

Прежде чем научиться управлять лодкой, Долгушин спал в ней. Отец его служил сторожем на гребной станции, и семья, не имея комнаты, ютилась в сарае, в лодках. Тринадцати лет Саша начал помогать отцу. После школьных занятий он шел на Москву - реку и перевозил пассажиров на тот берег. Через три года он так окреп, что ни один лодочник не мог обогнать его. Для него ничего не стоило проехаться от Бабьегородской плотины до Воробьевых гор и обратно, прогрести три часа, не бросая весел. Потом Долгушин ушел работать на завод и на гребной станции снова появился только в 1932 году. Его привел туда товарищ по заводу, гребец Сергеев. Долгушин впервые сел в гоночную лодку. Понадобилось всего триста метров для того, чтобы он освоился с ней.

В гребных клубах царила строгая иерархия. От разряда к разряду гребцы передвигались годами. «Выскочек» здесь не любили, самородков предпочитали не замечать. Но Долгушина трудно было не заметить. В том же году он выиграл первенство Москвы в разряде новичков, а через год добился победы в одиночке и восьмерке во втором разряде. На Долгушина косились с недоумением: «Техника слаба, неотесан, молод... Но выигрывает, неизменно выигрывает».

Высокий, длиннорукий, с прекрасно развитой мускулатурой, он брал своей силой и выдержкой. Он не знал, что значит нервничать, волноваться. Он должен быть первым, вот и все.

Через два года после прихода на гребную станцию Долгушин впервые сел на «скиф» - лодку высокого класса. Уже в начале лета Долгушин встретился с сильнейшим гребцом Москвы - Смирновым - в гонке на полтора километра и был первым на финише. Через две недели на первенстве Москвы он доказал, что выиграл не случайно. Делая 34 - 36 ударов в минуту, он прошел 2 километра в 7 минут 48 секунд. После Переселенцева так никто еще не ходил на Москве - реке. Через пять дней на первенстве ВЦСПС Долгушин был опять впереди.

Самородка Долгушина пришлось признать. Больше того: пришлось взять его в московскую команду, поехавшую в Ленинград разыгрывать первенство СССР. Там, в новой обстановке, на новой реке, Долгушин встретился с тогдашним чемпионом СССР Чувахиным. Старт взяли четверо: Долгушин, Смирнов, Чувахин, Жуков. Когда 400 метров были пройдены, Смирнов навалился на лодку Чувахина, и тот прекратил гонку. Долгушин, не заметив этого, продолжал идти и был остановлен только пройдя километр. Судьи Смирнова сняли и снова дали старт. Таким образом, Чувахин был почти свеж, Долгушин же изрядно измучен. Но тут он сообразил, что бешенство - прекрасный «допинг», возбуждающее средство. Стиснув зубы, он рванулся вперед, и никто не мог догнать его. Чувахин отстал на 15 секунд.

У Долгушина не было международного опыта Переселенцева. Он никогда не видел работы лучших гребцов в мире - англичан. Он не учился у Драйвера и Фелбса. Зато у него были неиссякаемая бодрость, уверенность и волевое упорство молодого поколения страны социализма.

В основу своей тренировки Долгушин положил работу над ритмом.

Добиваясь плавности, ритмичности движений, он пытался решить главную задачу - использовать на дистанции огромный запас своих сил, для того чтобы развить максимальную скорость.

С 1934 года Долгушин непобедим. У него пока нет конкурентов. Но он не бросает упорной тренировки. Сдав в гараже машину (он работает шофером), Долгушин едет на гребную станцию. Здесь его можно встретить ежедневно. Он неутомим. Таков один из лучших представителей третьего поколения советских гребцов.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.