В Нью-Йорке, на прощальном вечере, друзья сказали: «Если там не поправится, приезжайте обратно, мы поможем».

Тогда каменщик Грауден и его товарищ, немного волнуясь, вытащили из карманов свои документы и ответили:

- Мы едем в Советский союз не для того, чтобы возвращаться обратно. Мы едем туда, чтобы, строить новую жизнь и умереть в своем настоящем отечестве. С Америкой - кончено...

И разорванные документы «граждан Северо-Американских Соединенных Штатов» клочками упали на пол.

- Что есть я? - спрашивает вслух сам себя Грауден. И сам же отвечает:

- Мировой бродяга и морская шпана.

Мы сидим в его комнате в американском городке Нижегородского Автостроя, перед нами стоит недопитая бутылка вина (Грауден - бывший моряк, и рюмка спиртного развязывает его язык).

... Родился он в одной из прибалтийских стран, из тех, что теперь называют лимитрофами; слегка вкусив сладость военной службы в армии «самодержца всея Руси», молодым еще эмигрировал в Америку искать свободы и счастья.

Он не нашел ни того, ни другого. Забастовка на фабрике, куда он поступил работать, заставила Граудена - одного из организаторов «крамолы» - переменить паспорт и скрываться от полиции. Доведенный до отчаяния, он поступил «добровольцем» в военно-морской флот Соединенных Штатов. Вскоре Грауден сменил его на флот торговый. На кораблях почти всех флагов он избороздил океаны всего мира.

В портовых кабачках Гамбурга он поднимал бокал за настоящую свободу и русскую революцию; в Шанхае дрался с боцманом-англичанином, защищая обиженного кули; в Берлине частенько заглядывал в рабочие кварталы... Он был в Австралии, в Конго, на Филиппинах, в Японии, во Владивостоке, испробовал напитки всех наций, дрался на ножах, участвовал не в одном бунте против эксплуататоров.

Последние десять лет Грауден, пролетарий без отечества и сантиментальных иллюзий, прожил в городе небоскребов и лопающихся банков, - в Нью-Йорке. Эти годы он проработал каменщиком на десятках строек, клал кирпичи, создавал небоскребы, в которых ему не суждено было обитать.

Грауден неторопливо рассказывает про свою жизнь, как будто перелистывает страницы давно прочитанной и хорошо известной книги.

- Милый мой, - говорит он, - поумнеешь только тогда, когда сам изъездишь мир. Я думал, что в Америке плохо, потому что там есть Форд и Рокфеллер, а вот в Италии хорошо, потому что там всегда тепло и такие ласковые люди. Но я ошибся, жестоко ошибся. Оказалось, что всюду есть свои Форды и Рокфеллеры, а там, где их нет, как, например, на островах да в Африке - там их заменяют миссионеры.

Почему я приехал в СССР?

Нельзя сказать, что последнее время я плохо жил в Нью-Йорке. Я считаюсь хорошо квалифицированным рабочим. Пока была работа, я зарабатывал недурно. Но я решил так: сегодня ты хорош, а завтра не будет работы, - тогда что? У меня были друзья, я ежедневно покупал 48-страничную «Нью-Йорк Таймс», которую читал с интересом, я бывал иногда в мюзик-холле. Но у меня не было главного: родины. Что это такое, я не знаю и не могу объяснить. Но, в общем, это нужная штука, родина.

И я подумал об СССР. Я сказал себе: «Евгений, тебе уже не 20 и не 25 лет. Ты уже не так молод, и тебе не следует делать глупостей. Подумай». И Евгений, т.-е. я сам, подумал. И я решил ехать в СССР.

Надо тебе сказать, что это штука не легкая. Мистер Майтер, инженер, сказал, что знает этого пройдоху Фиша, этого человека, который для достижения своих низменных целей не остановится ни перед чем. Мистер Майтер удивляется, как Фиша еще терпит американское общественное мнение... Но ведь Фиши всегда были у нас этим «общественным мнением», были и тогда, когда о них еще не говорили в СССР. Даже про наш Автострой «знало» это самое «мнение»...

Финский рабочий Туамолла, которого я знал в юности, организовал рабочую коммуну и во главе ее поехал в Ленинград. Й что же? Через некоторое время нью-йоркские газеты написали, что он сбежал из Нижнего, эмигрировал в Канаду и стучится в ворота Соединенных Штатов. Но это голая ложь. Туамолла живет со своей семьей на Автострое в одном доме со мной и по-прежнему председательствует в коммуне «Цемент».

И вот такое, милый мой, мы слышали ежедневно. Но мы не боялись...

Грауден замолчал, потянул трубку, побарабанил по столу и сразу сказал:

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.