Точка и недолга

На столе были пироги. Печенье. Булочки с изюмом. Пирожные со взбитым кремом. Тетка развернула свои кулинарные способности вовсю. Она была, что называется, добросовестным человеком. Прием так прием. Ничего не жалко. Даже если это ход конем из-за угла. Что тут «не просто так», тетка смекнула на второй секунде. Как он приглашал девчонку за стол, как усаживал ее, как до этого сто раз бегал в свою комнату и не для того, чтобы посмотреться в зеркало, а в сотый раз окинуть комнату глазами – тетка поняла. – глазами «той».

Отчет маме и папе был исчерпывающим: «... И не знаю, может быть, я и не права, но уже так мельтешиться, так заглядывать в глаза девчонке Вадику не пристало. Я не знаю, может быть, она девушка и хорошая, но наш Вадик достоин лучшего. Сидит такая пичужка, худенькая, бледненькая. А наш такой красавчик, такой парень – загляденье. Вот, ей-богу, хожу по улицам, много парнишек встречаю, а такого, как Вадик, не видела. Правда, так-то она простая, меня тетей Валей называла, пироги хвалила. Сидела до 12 часов (что уж и за родители такие, не беспокоятся, где их девчонка), а потом Вадик ее провожать пошел. Я не позволяла, хотела на ключ его закрыть – так думала, он меня убьет этим ключом. Пришел в два часа. Говорит, метро уже закрыли. Я, конечно, не знаю, я ему не мать, конечно, но хочу сказать – учиться он стал хуже, из какого-то кружка вышел, в комитете комсомольском неприятности. Я все узнала. А как им не быть, неприятностям? Когда все время с этой, уж по чести – глаза бы не глядели на нее! – голова такая стриженая, ну просто будто и волос нет. А что ей? Девчонка не очень-то молодая, замуж пора. А тут красавчик, умный, мама с папой живы, обеспечат. Она, видно, не промах, все поняла да на ус намотала...»

Ну, раз тетя Валя так хорошо отнеслась, значит, хватит Кирке стесняться. Он-то к ним ходит, а почему она нет? И тетка ей понравилась.

– Люблю таких хороших, простых, бесхитростных.

– Ну вот и идем к нам, тетка уху варит!

Что такое сказал учсектор, чтобы его обложить последними словами? Зазнался

Вадик. Уж не влияние ли этой стриженой? Кстати, а что у них за отношения?

Но тут в споры и толки вмешался ЗДРАВЫЙ ЧЕЛОВЕК. Он сказал: «Да вам-то какое дело? Отношения? Твои, что ли? Верно? Не тебе декан за опоздание выговор влепил? Не тебе. Ну и заткнись. Я вот что думаю, – продолжал ЗДРАВЫЙ ЧЕЛОВЕК, – надо вообще перестать обращать на него внимание и на нее тоже. Взрослые люди. Сами разберутся. И не лезть к ним. И вообще, может, даже что-нибудь вроде бойкота, а?»

А двое взрослых людей плутали в дремучем лесу. Все хорошо. Они каждый день вместе. Никто им не мешает. Но какое-то тягостное чувство не покидало их. Они чего-то боялись.

Когда тетя Валя уходила в магазин или в кино, оставляя их одних (тетка почему-то взяла в привычку уходить из дома, когда появлялась Кира), как только замирали теткины шаги на лестнице, приходило это тягостное чувство. Одни. Они одни в комнате. Из кухни доносились голоса соседей, как будто из другого мира. Они переставали разговаривать. Непонятно было, как вести себя. Ведь они были просто дружны и никогда... Слышите – ни-ког-да! Однажды Вадим, выкурив подряд в молчании две сигареты, сказал:

– Давай поженимся, а? Мы и так целыми днями вместе. Ничего не изменится. И ни к селу ни к городу пошутил:

– Только в паспорте печатей прибавится.

Кира ничего не ответила. Он тут же понял, что сморозил чушь. А она никогда не возражала, не ссорилась, не кричала, как другие девчонки: «Идиот!», – когда он говорил или делал что-нибудь не то, она опускала глаза и молчала. Однако остановиться он уже не мог и продолжал бормотать:

– Кир, правда, будешь моей женой? Она покраснела.

– Но ведь ты ни разу не сказал мне, что любишь меня, ни разу не... – она замялась, – поцеловал...

Он почувствовал, что проваливается сквозь землю. Да. Это правда. Сказать люблю и поцеловать? Ее? Поцеловать?! Он ни разу в жизни никого не целовал. Нет. Не то. Это неважно, целовал или нет. Ей сказать – люблю? Пошло промямлить – люблю? Когда она – Немыслимая, Несравненная, о которой только Мечтать...

Он встал с дивана, неловко схватил ее за голову и поцеловал в холодную щеку. Но она (вот так именно он и думал!) вдруг оттолкнула его и зло сказала:

– Я хотела, чтобы ты сам, а не когда я... А теперь получается, что я заставила. Не хочу. Я уйду сейчас. Я уйду.

И вот когда они пришли, эти всякие возвышенные, достойные ее слова. Его вдруг прорвало, как плотину.

А потом как из-под земли появляется тетя Валя. Они даже не успевают отсесть в разные углы дивана. Но какая молодец эта тетка, никогда не думал, что она такая тактичная. Ни слова, ни взгляда. Как будто и ничего. А вообще-то что? Да. Что? Он любит ее, а она любит его. И это на всю жизнь.