Талант быть человеком

г. Львов, ул. Гончарова, 15, кв. 1.

Рагузовой Серафиме Васильевне.

Дорогая моя Симочка!

Не надо слез. Знаю, что тебе будет трудно, но что поделаешь, если со мной такое. Кругом степь — ни конца, ни края. Иду просто наугад. Буря заканчивается, но горизонта не видно, чтобы сориентироваться. Если же меня не будет, воспитай сынов так, чтобы они были людьми.

Эх, жизнь! Как хочется жить!

Крепко целую. Навеки твой Василий.

Сыновьям Владимиру и Александру Рагузовым.

Дорогие мои деточки, Вовуська и Сашунька!

Я поехал на целину, чтобы наш народ жил богаче и краше. Я хотел бы, чтобы вы продолжили мое дело...».

Записную книжку нашли в степи и принесли в обком комсомола.

На карте Целинного края от Киевского совхоза до станции Джаксы всего около двух сантиметров — значит, около двадцати километров напрямую. В совхозе новоселы живут в палатках и землянках. А на станции Джаксы возле железнодорожного полотна сгружены щитовые дома, строительные материалы.

Выпускник Львовского строительного института Василий Рагу-зов ходил вдоль полотна возле деталей домов. Он уже прикидывал, кого поселить в этих домах, и радовался за людей. Он уже видел, как ложатся сквозь поселок прямые улицы.

Машины до Киевского не было. Он решил пойти пешком. А бураны на целине падают с ясного неба, и тогда не видно ни дня, ни ночи.

...Когда на областной комсомольской конференции делегатам прочли письмо Василия Рагу-зова, люди встали. Суровое и скорбное молчание поднялось обелиском погибшему герою. Каждый комсомольский делегат знал: целина — это фронт, а на фронте не обойтись без жертв.

Вот что такое — талант выть человеком!

На обрыве Нуры, весь закутанный розовым туманом рассвета, монтажник из Ленинграда Вася Неганов читал стихи Вийона. Стихи плыли над рекой и по реке и тонули в розовом тумане рассвета.

Очень вдохновляет, когда такие стихи слушают девушки. Это производит на них неотразимое впечатление. Девушки слушают и восхищаются: вот какой эрудит! У Васи Неганова здесь не было девушки. Она осталась в Ленинграде, и Вася читал стихи себе и этому вот рассвету.

Я не знаю, как бы его девушка восприняла поэзию здесь, в степи. Может быть, она полюбила бы Васю еще сильней, а может —

«Каждому свое», — говорили когда-то мудрецы и философы. Одним не сидится дома в восемнадцать лет, другие в восемнадцать лет считают, что они знают все. И в частности то, что материальные блага приносят физики, а не лирики.

А мне кажется, что я здесь говорил о лириках. О лириках и романтиках, строящих Большой Целиноград и совхозы Целинного края.