Цех, в котором они больше года проработали, послал на суд общественного обвинителя. Высокий, худощавый мужчина с робким взглядом, он, выступая, как-то странно пригибался, словно хотел спрятаться за трибуну.

– Эти люди, – читал он по бумажке, даже не взглянув на подсудимых, – вошли в наш коллектив без чувства личной ответственности. И если суд сурово покарает их, это будет заслуженное наказание.

В перерыве я подошел к общественному обвинителю – хотел подробнее расспросить его о подростках. К удивлению, услышал:

– Я их плохо знаю. Они с другого участка.

Начальник цеха, энергичный тридцатилетний инженер, когда мы встретились с ним на заводе, жалел только об одном: о том, что сам он не властен уволить всех несовершеннолетних лодырей и прогульщиков. К ним, как нетрудно догадаться, он относил и Сергея с Борисом.

– Вот полюбуйтесь, что это были за работнички, – начальник положил передо мной объемистую папку – объяснительные записки по поводу нарушений трудовой дисциплины.

«Я не вышел на работу 5-го и 6-го, – читаю записку, написанную Сергеем, – потому что встречал на вокзале друзей». Оправдание, конечно, смехотворное. Во-первых, приезд друзей еще не повод для прогула, а во-вторых, кто же встречает два дня подряд? Даже из Владивостока поезда на столько не опаздывают...

Верно, не отличались подростки чувством личной ответственности – тут общественный обвинитель прав. Но хорошо известно и другое: чувство ответственности воспитывается. Воспитательные меры применялись и по отношению к Сергею и Борису. Но какие?..

На первый взгляд суровые. Просматриваю приказы, в которых часто повторяется одна и та же фраза: «Лишить вышеуказанных товарищей (имелись в виду не только наши «герои». – П.Е.) премии на 100 процентов». До Сергея и Бориса эта угроза доходила лишь слабыми раскатами, на которые они скоро перестали обращать внимание. Премия-то им и без того не полагалась, так как они не выполняли норм выработки. Прогулы фактически сходили подросткам с рук. Они прогуливали – начальник цеха выпускал очередной «суровый» приказ.

В трудовой книжке Бориса Г. было две записи. Одна – о том, что он принят фрезеровщиком второго разряда, другая – переведен учеником оператора станков с числовым программным управлением. По подсчетам же мастера, Борис сменил пять должностей. За ним уже закрепилась было репутация человека, не способного к технике, но в последнее время у него, по словам того же мастера, стало «что-то получаться». Секрет прост: нашелся наконец человек, который всерьез принялся учить парня ремеслу. До этого он чаще выслушивал лишь нотации.

Когда впервые на завод пришла большая группа выпускников ПТУ, встречали их без распростертых объятий. «Больно было глядеть, как ребята слоняются без дела», – рассказывает старейшая работница цеха, мастер ОТК, которую все зовут за преклонный возраст «матерью».

Через год, в ожидании нового пополнения, решили подготовиться к его приходу заранее. Правда, весьма любопытным образом. Очень трудоемкую проблему адаптации молодых рабочих на производстве поручили одному, так сказать, штатному наставнику. Выбор пал на токаря Рыбакова. На заводе он двадцать пять лет, специальность знает досконально.

С Рыбаковым тогда говорил сам директор. Объяснил ситуацию, условия оплаты. В зарплате новоиспеченный наставник проигрывал, но вспомнил, как самого учили уму-разуму, и согласился. Только выдвинул свое требование, чтобы ребятам сразу же предоставили все необходимое для работы. Директор обещал. Когда же подростки появились в цехе – пятнадцать токарей и шесть фрезеровщиков, – наставник хлебнул лиха.

Они и опаздывали, и прогуливали, и затевали в цехе кучу малу. Но тут Рыбакову все ясно: в их возрасте и он не был пай-мальчиком. Вся беда заключалась в слабой профессиональной подготовке новичков.

Теоретически они еще что-то знали, а вот практических навыков никаких. Шутка ли, резец заточить умел не каждый. К тому же и станки достались им самые запущенные, инструмента и оснастки не хватало. Пришлось наставнику раздать свой запас.

Рыбаков записывал в блокнот причины простоев и поломок. Выходило, что чаще они зависели не от ребят. С этими записями он шел к руководителям цеха, но они, как сказал мне Рыбаков, «реагировали слабо».

Наставник попал в положение просителя. Хождение по инстанциям не прибавляло ему ни сил, ни энтузиазма. Приходилось даже сталкиваться с неприкрытым равнодушием, что совсем выбивало из колеи.

Например, на заседании общественного отдела кадров разбирали «дело» Володи К. Парень систематически не выполнял норму выработки, давал брак.

Не вникнув глубоко в причины этого, заседавшие принялись стыдить подростка. Произносили высокие слова о рабочей чести, об ответственности. Рыбаков не выдержал.

«Вы сначала посмотрели бы, на каком станке он работает, – горячился наставник. – Сколько раз я мастеру докладывал – все без толку».

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.