Почти в одно время в Севастополе, Керчи, Феодосии, в иных городах, где живут бывшие курсанты Тихоокеанского высшего военно-морского училища имени С. О. Макарова, произошло событие, о котором и по сей день идет на флоте недобрая молва. В середине 1981 года с досок почета и стендов, рассказывающих о боевых действиях моряков в минувшей войне, были изъяты фотографии адмиралов, капитанов всех рангов, окончивших это училище и принимавших участие в боях с империалистической Японией. Им, награжденным медалями «За победу над Японией», имеющим удостоверения, где с заглавной строки записано: «За участие в боевых действиях...», было объявлено, что отныне они прямого отношения к Победе не имеют. А тем, кто продолжал служить, в приказном порядке предлагалось сдать удостоверения участников Великой Отечественной.

«Ты не представляешь, что со мной творилось, — пишет мне Борис Дробаха. — Мы тогда стояли в Севастополе, готовились в очередной рейс в Атлантику, и на тебе — в канун Дня Победы с берега принесли эту жуткую новость. Мы только собрались в кают-компании, и мне предстояло сказать экипажу несколько слов от имени воевавших и павших... Не смог. Заперся у себя в каюте, а в памяти август 1945-го... Я попал тогда в бригаду торпедных катеров. Вместе с другими высаживал десантников дважды Героя Советского Союза капитан-лейтенанта Леонова в порты Юки и Сейсин. Был дублером командира катера. Помню, как торпедировали на рейде вражеский транспорт.

Мой друг, Витя Кулаковский, служил на подводной лодке «Ленинец». Он погиб вместе с экипажем на минном поле в районе пролива Лаперуза. Имя его (и еще четырех наших курсантов) высечено золотыми буквами на гранитном постаменте рядом с моим училищем. Так что, они тоже непричастны к Победе? Может, прикажете взять в руки зубило и срубить их имена? А как забыть курсанта Гладушевского! В бою при Хунхе-дао на мониторе «Свердлов» от прямого попадания снаряда вспыхнул пожар. Огонь подбирался к боезапасу. Гладушевский предотвратил беду. За свой подвиг он был награжден медалью Ушакова. Не один он, тридцать курсантов за те бои были удостоены медалей Ушакова, Нахимова, «За боевые заслуги», пятеро — посмертно орденами. И вдруг все это взяли под сомнение, словно мы примазались, как самозванцы, к чужой славе. Пойми, все дело ни в чем ином, только в чести...»

Как мог, я успокоил Бориса. В это время поэт Марк Кабаков, бывший подводник, опубликовал в «Советской России» статью «Курсанты атакуют», в которой на большом историческом материале рассказал о вкладе курсантов в Победу. Думалось, поможет. Ошиблись. Ответ тогдашнего первого заместителя начальника Главного управления кадров Министерства обороны СССР генерал-полковника В. Гончарова мне еще предстоит процитировать. И все же теплилась надежда на справедливость. Близился День Победы. Триста оставшихся на сегодняшний день в живых бывших курсантов ждали, что их в соответствии с Указом вызовут в военкоматы и вручат ордена Отечественной войны. Не дождались.

...Начало августа 1945 года. Общее построение на училищном плацу. Курсантам зачитан приказ: пополнить экипажи кораблей Тихоокеанского флота и Амурской флотилии, иначе говоря — в строй. До войны рукой подать. Корабельный Устав ВМФ СССР не оставляет никаких лазеек для разночтений. В нем говорится: «Курсанты во всех случаях корабельной жизни и службы приравниваются к соответствующей категории старшин и рядовых». С юридической точки зрения это положение, никем никогда не отмененное, чрезвычайно важно. Оно определяет статус курсантов как равноправных членов экипажей боевых кораблей. И они служили сигнальщиками, комендорами, рулевыми, минерами.

Ребята и раньше рвались на фронт. Тот же Дробаха бузил, плохо учился, лишь бы списали из училища и — на фронт. Им объясняли, почему они нужнее на Дальнем Востоке. А когда сыграли на мониторах, крейсерах, подводных лодках боевую тревогу, пришел их черед. Слава богу, что война с Японией оказалась короткой. Но именно это обстоятельство обернется против курсантов. Седых людей заставят возвращать в военкоматы удостоверения участников Великой Отечественной.

И подчищали канцеляристы их личные дела. Но одно — перемарать бумагу, совсем иное — душу. Нет, впрямую их никто «примазавшимися» не называл. Просто сочинили инструкцию, следуя которой курсантов было приказано считать «прикомандированными» на боевые корабли. И это спустя 35 лет! Вроде и слово безобидное — «прикомандированный», да к нему подшиваются совсем иные бумаги и тоже задним числом. В частности, «прикомандированные» не считаются участниками войны, если они находились на фронте менее одного месяца. Вот она, закавыка! Война с Японией длилась 26 дней. Где же адмиралу Валентину Дмитриевичу Рычкову «добрать» еще четыре? Да и зачем, если он за те бои награжден медалью «За боевые заслуги»? Ну и что, все равно не положено! Примерно так отвечали боевому офицеру из канцелярий Министерства обороны на его просьбы разобраться по существу. Правда, удостоверение все-таки выдали. Остальным — нет.

Вдумаемся. Юноши шли в бой, из которого могли не вернуться. Повезло, уцелели, стали боевыми офицерами, и вот вынуждены просить родное Министерство не лишать их чести. У Даля: «Честь — внутреннее, нравственное достоинство человека, доблесть, честность, благородство души и чистая совесть». И вдруг — «примазавшийся», а ведь у каждого семья, дети, внуки, сослуживцы, просто соседи по лестничной клетке. Как объяснить им всем случившееся? Ведь если можно втихую изъять фотографию с Доски почета и таким образом посеять подозрительность, то это означает, что справедливость в обиде.

Разжалование — не всегда сорванные перед строем погоны и штрафбат. Там хоть есть возможность кровью искупить свою вину. А тут и вины нет! Коль «прикомандированный», то не просто не имеешь права на удостоверение участника войны, ты официально отлучен от личной причастности к Победе. Красные следопыты восстанавливают имена погибших. Министерство обороны вычеркивает живых из истории Отечества. Если это не кощунство, то как назвать по-иному?

И вот здесь самое время для ответа первого заместителя начальника Главного управления кадров Министерства обороны СССР генерал-полковника В. Гончарова. Перечислив существующие постановления в отношении ветеранов и пункты, регламентирующие их права, генерал делает вывод: «постановка в настоящее время, через сорок лет после окончания войны, вопросов о дополнительном расширении контингента лиц, имеющих право на льготы, установленные для участников войны, и в частности о предоставлении указанных льгот бывшим курсантам только военно-морских учебных заведений, находившихся на кораблях меньше одного месяца, была бы, видимо, неправомерна».

Отчего же? Справедливость не имеет сроков давности. В 1988 году я получил письмо и от начальника Главного политического управления Советской Армии и Военно-Морского Флота генерала армии А. Лизичева. Боевой генерал, конечно же, знает, что война с Японией длилась 26 дней, и тем не менее пишет, что право на льготы имеют лишь те, кто «непрерывно находился в командировке не менее одного месяца в воинских частях, штабах и учреждениях действующей армии и практически выполнял штатные должности, а лица, награжденные за отличие в боевых действиях орденами СССР, либо получившие в боях за Родину ранение или контузию, — независимо от продолжительности пребывания в действующей армии». И далее: «Проверкой по архивным документам Центрального военно-морского архива установлено, что курсанты Тихоокеанского высшего военно-морского училища в период пребывания в действующей армии и на флоте с целью приобретения боевого опыта (?! — А. П.) штатных должностей не исполняли (согласно Корабельному Уставу — исполняли! — А. П.). Они исполняли обязанности дублеров по плану проведения стажировки, оставаясь в штате училища».

Вот так. Идет война, юноши принимают участие в боевых действиях, пули и осколки не опрашивают, кто они — матросы или стажеры; проходят годы, и вдруг выясняется, что ничего такого не было: «Оставались в штате училища». Как же можно одновременно находиться на палубе боевого корабля и в учебной аудитории? Что же, попробуем понять ход мыслей генералов. О чем их главная забота? Нравственный смысл происшедшего их, похоже, не волнует. Они пекутся совсем об ином: не «расширять контингент лиц, имеющих право на льготы». Экономят. Слов нет, занятие в высшей степени почтенное. Однако как бы не разориться, экономя на любви к Родине.

Чью биографию из трехсот бывших курсантов ни возьми, пролистай, и поймешь, что все они осознали себя сынами Отечества в те августовские дни 1945 года, когда с оружием в руках отстаивали завоевания Октября. Всем существом своим они связаны с той минутой, когда впервые по-взрослому ощутили, что синий гюйст за спиной не просто воротник: на нем умещается вся слава русского флота, та часть нашей с вами культуры, что составляет непреходящую ценность.

Неслышно стыкуются поколения. Негромко передаются от одного к другому духовные богатства, но именно эти чувства питают честь и достоинство личности. Привыкшие к валовым показателям, забывающие порой о том, что цель всех наших усилий — человек, мы и на минувшую войну все еще смотрим глазами бухгалтеров. Все стараемся подсчитать то, для чего никогда не будет изобретено весов. Как взвесить страдания матери Вити Кулаковского, ушедшего в смерть с детским именем?

Хотя я не прав, такие весы существуют — память. И пока жив будет хотя бы один курсант, он меряет этой мерой и чувства, и поступки. Зачем же отнимать у моряков право говорить о прошлом от имени Вити Кулаковского и от своего имени?

Между тем в справке-разъяснении, опубликованной в «Известиях» от 25 марта 1985 года, сказано: «Для военнослужащих и лиц вольнонаемного состава, проходивших службу (работавших) в частях и учреждениях действующей армии на штатных должностях, продолжительность службы не установлена. Достаточно одного дня». Да и потом, к чему вся эта возня? Оказывается, ради льгот, чтобы не «расширять контингента».

Конечно, эти льготы представляют определенную ценность. И может быть, генералы из Министерства обороны имеют резон — не стоит расширять контингент лиц с правами на льготы. Только бывшие курсанты не о льготах! Они отказываются от них добровольно в обмен на одну лишь малость — верните им гражданское право именоваться участниками Великой Отечественной. Юнги с Соловецких островов в свое время такого права добились. Пора и курсантам Тихоокеанского высшего военно-морского училища имени С. О. Макарова возвращаться к себе домой, в Победу.

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.